На 81-м году жизни скончался Стивен Коэн — профессор Принстонского и Нью-Йоркского университетов и, пожалуй, лучший современный американский эксперт по России. Он изучал советскую и российскую историю XX века, бывал в СССР и знал язык. Коэн был советником президента Джорджа Буша-старшего и долгое время почитался в США как большой ученый. Он горячо поддерживал Горбачева, предупреждал об опасности Ельцина и пытался найти ответы на вопросы о распаде СССР и влиянии революции. Под самый конец жизни он оказался в опале, когда пошел против образовавшегося консенсуса вокруг "Рашагейта". Всю свою карьеру Коэн боролся с демонизацией России в американском дискурсе и пытался объяснить вашингтонской элите нюансы российской политики. Малек Дудаков рассказывает, как он видел события в РФ и на что обращал внимание американцев.
Курс на Россию
Коэн родился в американской глубинке — в штате Кентукки — в те годы, когда там еще царили патриархальный уклад жизни и сегрегация. В юношестве он увлекался левыми идеями, много путешествовал по свету и даже волею судьбы умудрился оказаться в 30-дневном туре по Советскому Союзу сразу после смерти Сталина. Именно поездка в СССР пробудила в нем интерес к изучению русской культуры. Он защитил диссертацию по биографии Бухарина — одного из основоположников политики НЭПа. Коэн видел в этом один из поворотных моментов в истории России XX века: НЭП как основа для развития рыночной экономики и дальнейшей демократизации была альтернативой сталинскому тоталитаризму. Таких исторических развилок для России Коэн в последствии увидит еще немало.
В перестроечную эпоху он уже в статусе профессора становится одним из советников администрации Рейгана, а затем и Буша-старшего. Коэн с многочисленными визитами посещает Москву: с ним встречается Горбачев и даже приглашает на трибуну Кремля во время проведения одного из парадов 7 ноября. Американец видел в Горбачеве шанс Советского Союза пойти по пути необходимых реформ и открыться остальному миру, одновременно закончив Холодную войну. Перед самым распадом СССР он перебирается в Москву и остается здесь жить следующие несколько лет, становясь свидетелем путча ГКЧП, прихода к власти Ельцина и его конфликта с Верховным советом в 1993 году.
Ненавистник Ельцина и американских экспертов
С самого начала Коэн был большим критиком политики Ельцина: в нем он видел опасного и безответственного популиста. Уже тогда он почувствовал, что превращается в настоящего диссидента: ведь вся западная пресса пела Ельцину одни дифирамбы. Это усугубилось в последующие годы, особенно с началом Первой чеченской кампании. К тому моменту бравурные настроения о реформистской России на Западе поостыли, и журналисты с экспертами начали снова стращать общество поднимающим голову "русским медведем". Коэну такие сравнения казались бессмысленными, в чем он долго и упорно пытался убедить американскую публику. Именно тогда он поставил диагноз всей западной экспертной школе: они не просто глупы, но еще и до предела лицемерны. Для них создание устрашающего образа России — способ сохранить свою актуальность в новостной повестке и выбить себе еще денег из университетских и государственных бюджетов.
В первые годы президентства Путина Коэн надеялся на нормализацию отношений двух стран. К этому имелись предпосылки: ведь сразу после 9/11 казалось, что Россия и США готовы вместе начать борьбу с международным терроризмом, неважно, где он находится, — на Северном Кавказе или на Ближнем Востоке. Но такая политика разрядки продолжалась совсем не долго. Противоречия между странами вновь стали накапливаться, и как раз Коэн верно назвал причину того, почему Путина перестали считать своим на Западе. Американский политический класс хотел видеть на месте президента России "трезвого Ельцина" — то есть человека, который продолжит старую политику, но при этом будет более предсказуем и компетентен. Первое время они считали, что Путин и есть политик такого рода. Когда же к ним пришло понимание того, что власть в России поменялась и развитие страны уже идет по другому направлению, они просто не смогли примириться с этой новой реальностью.
Развилки для России
Коэн, всю жизнь изучавший российскую историю, насчитал за период после 1917 года три возможности, которыми стране не удалось толком воспользоваться.
Первая — это НЭП, постепенный путь в будущее, которое могло бы быть свободным и процветающим.
Вторая — перестроечные реформы Горбачева, которые, по его мнению, также в случае успеха сделали бы Советской Союз открытой страной, не приведя к ее распаду.
Третья — попытка построить демократический строй в первые годы Ельцина, что закончилось расстрелом парламента и установлением суперпрезидентской власти. В фигуре Путина Коэн видел политика своей эпохи и результат противоречивого развития России в постперестроечное время.
С украинской эпопеи 2014 года вопрос России внезапно оказался на первом плане в США. Вашингтон столкнулся с острой проблемой: специалистов по российской тематике мало и уровень их подготовки оставляет желать лучшего. Профессор Коэн являлся очевидным претендентом на то, чтобы направлять политику Госдепартамента в отношениях с Россией. Но его советы были крайне неполиткорректными. Коэн не уставал повторять, что украинский кризис — прямое следствие всей ошибочной политики Америки в Восточной Европе последних десятилетий. Бесконтрольное расширение НАТО на восток, отказ рассматривать страны СНГ сферой влияния России, создание "кордона" из военных баз по границам НАТО — именно это в итоге и привело к дестабилизации обстановки на Украине. Но признавать ошибки никто в США не хотел, поэтому слова Коэна старались просто игнорировать. А иногда и вовсе обвиняли профессора в работе на Кремль.
Однако только спустя два года Коэн превратился в настоящую персону нон грата в Вашингтоне. Тогда стартовала многолетняя эпопея с "Рашагейтом" — попытками найти руку Москву во внутренних делах Америки, которая, дескать, мешает победе Клинтон и помогает Трампу. Коэну устроили медийный карантин: его перестали пускать на телевизионные передачи, ему отказывали в публикации статей. Он лишь пару раз смог дать интервью на Fox News, где доходчиво объяснял ведущим, чем опасна новая волна повальной русофобии в США.
Демонизация России — приятное оправдание того, чтобы не иметь здравой политики в отношении этой страны.
Коэн был уверен в том, что истерика по поводу России сейчас — самая страшная угроза мировой стабильности. Ведь она может в любой момент привести к горячему конфликту, и в политическом истеблишменте США просто не найдется того смельчака, кто смог бы в таком случае сдать назад.
Советы США и России
Перед смертью Коэн успел дать несколько советов и американским властям, и руководству России. Вашингтону он посоветовал перестать вмешиваться во внутреннюю политику России и начать воспринимать ее как одну из великих держав, чьи интересы стоит уважать. Коэн призвал закончить двадцатилетний "крестовый поход" против России со стороны той части экспертного класса США, которая заведовала программой "демократизации" постсоветского пространства после распада СССР.
Для России же его совет звучит так: не стоит верить американским политикам на слово и надеяться на то, что в случае прихода нового президента отношения двух стран могут наладиться. Чтобы это сбылось, должна произойти настоящая политическая перезагрузка — и не в Москве, а именно в Вашингтоне.
Профессора Коэна в последние годы изрядно доконал "Рашагейт". Он был один из немногих, кто не испугался открыто разнести эту конспирологическую теорию. По собственному признанию Коэна, многие его университетские коллеги с ним соглашались, но не могли говорить об этом публично — боясь потерять свои насиженные места. Но под самый конец его жизни теория "Рашагейта" наконец начала давать сбой. Интерес к рассказам о зловещем "влиянии России" в американском обществе сильно упал. Идет расследование спецпрокурора Джона Дарема об истоках "Рашагейта", которое покажет, как спецслужбы США занимались его нагнетанием. В ходе текущей президентской гонки о России вообще почти ничего не говорится — на повестке дня совсем другие насущные вопросы. Так что борьба с демонизацией России, которую всю жизнь вел Коэн, все-таки не оказалась полностью напрасной.
