29 октября выходец из Туниса с ножом и криками "Аллах акбар" напал на людей в церкви Нотр-Дам в Ницце. Погибли три человека. Террористическая атака произошла на фоне обострения отношений французского президента и исламского мира. Макрон поддержал сомнительные карикатуры на пророка Мухаммеда и право французов на любые высказывания в рамках свободы слова. Это вызывало недовольство мусульман по всему миру, дошло даже до призывов бойкотировать французские товары. За последние месяцы во Франции произошло несколько терактов. Макрон объявил войну исламского террору. Дмитрий Лекух — о противостоянии, которое на самом деле с религией не связано.
Происходящее сейчас в Европе кровавое террористическое шоу трудно назвать неожиданным. О том, что европейский субконтинент, как и вся западная цивилизация, со своим замечательным мультикультурализмом, "нетерпимостью к нетолерантности" и не менее очевидной рыхлостью и потрясающей воображение безответственностью всей властной и управленческой вертикали рано или поздно докатиться до банальной уличной поножовщины, не предупреждал только самый ленивый. Или самый отмороженный на голову лжец, как современные западные леваки.
Что самое печальное, по крайней мере для Европы, так это то, что именно там политическая и культурная импотенция действующих властей и давление на них псевдореволюционного левачества, помноженные на неизбежно окружающий всю эту красоту исламский радикализм, дают такой эффект, что в этом цивилизационном конфликте даже и не поймешь, какая сторона вызывает меньшее, чисто человеческое, отторжение и отвращение. И я сейчас даже не столько про сам терроризм, сколько про его питательную среду.
Тут кто бы спорил: терроризм сам по себе отвратительней и страшней любой, самой безвкусной политической карикатуры. Но, как это ни страшно прозвучит, он тут не причина, а только инструмент развивающегося конфликта, причем с обеих сторон, довольно вспомнить печально знаменитого Брейвика. Да, его, этот терроризм, в любых формах и проявлениях необходимо совершенно безжалостно выпиливать и выкорчевывать из окружающей нас реальности. Тут, как пел когда-то еще не ушедший в причудливость рок-музыкант Кинчев, "волка лечит только отстрел". И нет такой войны, которой можно было бы отрезанные головы ни в чем не повинных гражданских людей, просто пришедших помолиться, оправдать.
Но при этом необходимо понимать и другое: даже если удастся уничтожить этот чудовищный инструмент, сам конфликт, ставший причиной его применения, никуда от этого не исчезнет. Если его, этот страшный системный разлом, время от времени не купировать, он просто разнесет континент к чертям собачьим. С терроризмом или без оного в арсенале намечающейся революции, но разнесет, слишком уж там все серьезно и непримиримо.
Тут надо просто понимать один элементарный факт: это ведь не просто война. Это абсолютно новый опыт в истории человечества, а именно первая война эпохи политического постмодернизма. В ней даже воюют-то не армии, а "иррегулярные прокси". Причем отнюдь не с силовыми структурами противника, а исключительно с гражданским населением как с наиболее удобными целями. Понятное дело, что и ублюдки, режущие головы женщинам в храмах, тоже ни в какой регулярной армии не состоят.
Но при этом каждая такая акция — это не просто событие, а вполне себе прогнозируемый и зачастую планируемый "эпизод в серии". Который должен произвести определенный, укладывающийся в стратегию политический эффект. Что нам и позволяет прямо говорить о том, что речь в данном конкретном случае идет не о какой-то цепочке трагических событий. А именно о войне в ее классическом определении как о "продолжении политики иными средствами". Как о долгосрочной военной стратегической операции.
Хотя на сегодняшний момент времени происходящее во Франции вроде как нас никак напрямую не касается, мы, к сожалению, тоже пока не можем сказать, что это не наша война.
Во-первых, как это "нас не касается", если мы едва ли не каждую неделю получаем свежую сводку ФСБ об очередном предотвращенном теракте на нашей территории? Нет, слава Богу, пока наши спецслужбы действуют весьма профессионально. Справляются.
Но главное тут даже не в этом, а в том, что нам пока что удается достаточно эффективно противодействовать самой питательной среде радикализма, лишать его поддержки населения даже в самых проблемных регионах. И это уже скорее заслуга политического класса, а не только специальных служб. Но при этом глупо было бы утверждать, что "у нас этой проблемы нет". Есть, разумеется.
Поэтому и представляется настолько важным разобраться в данном случае даже не столько с террором как с инструментом, а понять, откуда у этой дряни "растут ноги" и что вообще происходит с социальной и идеологической точек зрения. Иначе может получиться как у того же несчастного Макрона: неуклюже размахивая хилыми французскими кулачонками перед лицом исламского мира, он вызывает только ненависть. Но, поскольку машет ими безадресно, не решает задачи.
В этой ситуации нет ничего глупее, чем называть происходящее "конфликтом между христианской и мусульманской цивилизациями". Просто хотя бы потому, что классических ни христиан, ни мусульман нет ни со стороны условного "Шарли Эбдо", ни со стороны бородатых бармалеев с ножичками и поясами шахидов.
С этим самым условным "Шарли Эбдо" все было ясно с самого начала — это просто паразитирующие на постхристианских "европейских ценностях" никчемные леваки, ориентированные изначально на деклассированных люмпенов как из числа люмпен-пролетариата, так и разлагающейся люмпен-буржуазии. А вот "политические исламисты" шифруются, надо отдать должное, куда старательнее. Хотя по сути своей это явления примерно одного и того же постмодернистского порядка: современные "радикальные политические исламисты" точно так же оторваны от классического ислама, как и секуляризированные ультралеваки из страты "вокруг Шарли" оторваны от европейских ценностей, базовыми для которых являются, безусловно, ценности христианские.
Поэтому, кстати, исламским террористам и бессмысленно объяснять, что они действуют не по Корану, что уже не раз и не два фиксировалось даже весьма фундаменталистски настроенными исламскими богословами. Для них это не имеет особого значения: реальность постмодерна многовариантна, и они этого просто не поймут.
Эти две крайности — радикальный левый либерализм и радикальный политический исламизм — настолько хорошо дополняют и понимают друг друга, что иногда кажется, что это, пусть и по-разному одетые и побритые (некоторые так и вовсе бородатые), но все же однояйцевые близнецы.
Еще одна любопытная деталь: многие члены экспертного сообщества довольно справедливо полагают, что это вообще не столько конфликт цивилизаций, сколько хорошо понятный любому, побывавшему хоть раз на пригородной дискотеке, конфликт между городом и деревней, когда подвыпившего сельского паренька дико раздражает борзость городских ровесников. И ведут себя развязно, и девки у них какие-то чересчур дерзкие, да еще и считай без юбок, в каких-то обтягивающих чулках.
Это и так, и не так: конфликт межу городом и деревней здесь, безусловно, присутствует. Только это конфликт не между классическим "продвинутым" городом. Вряд ли даже рьяные сторонники отнесут поделки от "Шарли" к образцам высокой европейской культуры. Это очевидное "гопничество" со всеми вытекающими последствиями и вполне отталкивающим, вызывающим поведением. Да и противоположная сторона с "исламской традицией" очень слабо соотносится.
Т.е., по сути, это конфликт двух одинаково люмпенизированных, одинаково разлагающихся города и такой же деревни, которые представляют уже не традицию, а свое весьма своеобразное представление о ней: лютое пригородное быдло, короче, с одной и с другой стороны, в своих "уже не деревенских" и "уже не городских" образцах. Пригороды славного города Парижа, в общем: без особых прикрас, как они есть.
Поэтому нам, Российской Федерации, вслушиваясь в сводки с европейского театра военных действий в разгорающейся первой постмодернистской войне, где армии бессильны, а противники увлечены перспективами убийства мирного населения, только и остается, что отделять негодные цели от еще более негодных средств. С инструментом террора все ясно. Тут позиция России всегда была неизменна: мы с террористами дел никаких не имеем и переговоров не ведем. Если кто и забыл про "мочить в сортире", то только не граждане РФ, которых проблема терроризма коснулась на расстоянии вытянутой руки: Беслан, Норд-Ост, взрывы в Поволжье, на Кавказе — да можно многое чего вспоминать. И никакой терпимости к "шайтанам" тут нет и быть не может.
А что касается причин происходящего, то чисто постмодернистская схватка леваков и ультралибералов с одной стороны и политических радикальных исламистов с другой, да еще и на политически все более враждебной нам европейской территории, — это совершенно точно не наша война. "Своих" у нас там ни с одной из сторон — чума на оба ваши дома! — нет и быть не может.
Жила-была девочка — сама, дура, и виновата. И да, это я, к сожалению, и про нежно любимую многими нашими соотечественниками Францию, которую любому нормальному человеку, с уважением относящемуся к европейской истории и культуре, сейчас совершенно искренне жаль.
