Министр иностранных дел Британии Борис Джонсон накануне визита в Москву в интервью Sunday Times вспомнил о своих впечатлениях от истории борьбы "открытых демократических Афин" и "закрытой агрессивной Спарты". В роли первой ему видится современная "милитаристская" Россия, а Афины он отождествляет с Западом и США. В российском МИД ответили Джонсону, указав на олигархию и напомнив про Лесбос. Дометия Завольского реакция МИД расстроила. Он обращает внимание на то, что колкое высказывание главы Форин-офиса можно было бы обернуть в свою пользу.
Если политик англосаксонского мира начинает публично рассуждать на античные темы, это скорее всего серьёзно. Исторически тип англичанина-педанта довольно молод и во многом нами же надуман, ибо далеко не покрывает (хотя удачно стягивает) весьма безалаберную английскую натуру. А вот размышления на темы древней истории – один из столпов англосаксонской политической мысли, традиция куда более старая, чем пресловутые и вроде бы уходящие в прошлое викторианские манеры.
Если же свои раздумья такого рода решает сделать достоянием гласности дипломат, да ещё накануне ответственного визита, – это значит, что его реплика предназначалась не воскресным читателям, а принимающей стороне, это и тест на реакцию оной.
Реакция эта оставила двойственное впечатление. Неофициальный ответ официального представителя МИД Марии Захаровой скорее огорчителен. Будучи по замыслу этакой антирусофобской отповедью, остроумной и, что называется, имеющей право на существование, она вобрала в себя набор пассажей, вполне ожидаемых британским политическим классом.
Сравнение некорректное. И дело даже не в том, что Россия никогда не была воинственной страной в отличие от тех же европейских государств. Суть противоречий Афин и Спарты - олигархия как основа устройства последней. Думаю, ничего более олигархического, чем Великобритания, представить себе невозможно... Поэтому по сути Борис Джонсон, конечно, не прав. Но в одной параллели с ним можно согласиться: война Афин и Спарты ослабила классическую Грецию... Сегодняшние распри, которые посеял и активно взращивает Запад, в частности на Европейском континенте, безусловно, ослабляют западную цивилизацию и делают ее уязвимой перед лицом таких угроз, как, например, ИГИЛ*. Игра в вольные исторические параллели, аналогичные тем, которые изобрел глава Форин-офис, может завести еще дальше, и в один прекрасный день он, такой творческий и экстраординарный, увидит в своей стране, например, остров Лесбос.
Трудно поспорить с тем, что это заявление представляет собой не худший образец формальной ответной речи с допустимыми неформальными колкостями. Но вместе с тем это идеальная ожидаемая речь в духе "Мистера Niet". Причём не настоящего, а именно персонажа западной пропаганды.
Во-первых, заявления со стороны России в духе "мы всегда были за мир в отличие от вашей Европы" даже дома воспринимаются всерьёз только весьма наивной частью публики и вызывают у остальных досаду. При этом вряд ли представимо, чтобы советский МИД даже в виде оговорки исключил Москву из числа европейских столиц, а европейские страны категорично объявил бы скопом исторически "воинственных".
Во-вторых, сутью конфликта между Афинами и Спартой скорее было естественное для греческого полисного мира соперничество лучших и славнейших. Но формой его стала поддержка аристократической Спартой ширящегося по Греции протеста против афинской гегемонии. Выражалась эта гегемония не только в необузданной гордыне афинян и в их эгоистическом диктате, но и в начатом ими повсеместном – частью расчётливом, частью идеалистическом – насаждении демократии по образцу своей рабовладельческой республики.
Разумеется, спартанская аристократическая система, давая Лакедемону лучшее войско в греческом мире, была по меркам классической Греции крайне архаична, восходя ко временам блаженной скудости, описанной у Гесиода. Суровость законов легендарного Ликурга в конечном счёте так компенсировалась необязательностью их исполнения, что Спарта, в отличие от попросту оскудевших Афин, физически исчезла, превратившись в легенду.
Но афинская демократия тоже не отличалась ни справедливостью по отношению к партнёрам, ни совершенным здравомыслием, подчиняясь религиозным и идеологическим предрассудкам, честолюбию демагогов и капризам полноправной черни. И спартанский курс на поддержку олигархических режимов не случайно помог Лакедемону и его континентальным союзникам одержать победу над морским Афинским союзом.
В-третьих, шутка про Лесбос вполне допустима для внутреннего потребления, но, будучи адресована британскому министру, скорее создаёт у публики там ложное ощущение негативной фиксации российских властей на гомосексуальной тематике, что вполне совпадает с целями британской ультрагомофильской пропаганды.
Эквивалентного ответа на тонкое, хоть и нарочито дурашливое заявление британского дипломата у российского МИД пока не получилось. Об этом стоит сожалеть, ибо умение фехтовать классическим оружием несомненно добавляет очков на арене евроатлантической политике. А неумение, соответственно, убавляет их, ибо сразу показывает, кто здесь джентльмен, а кто не очень.
Можно даже предположить, что Борис Джонсон совсем не случайно прибег к сравнению России не с Карфагеном, противостоящим Риму, и упомянул даже не о греко-персидском противостоянии, но о менее известном внутригреческом, не ставшем достоянием поп-культуры. К сожалению, в ответ ему прозвучало "niet!", идеально укладывающееся в клише англосаксонского масс-культа. Британский министр и сотоварищи могут быть удовлетворены, мы – нет.
В России более чем достаточно авторов, уже ответивших на английский укол публикациями с обстоятельным разбором джонсоновской метафоры. Вкратце правильнее всего будет сказать лондонскому гостю, что образы Афин, просвещённых, но утонувших в суете, и Спарты, самоотверженной, но истощившей себя чрезмерной суровостью, – это общий культурный фундамент европейской цивилизации. И та же Англия, если вспомнить сверхпопулярного ныне английского писателя и англиканского проповедника Клайва Льюиса, двояка. В ней рядом обитают король Артур, правитель рыцарского Логриса, и его эпический антагонист сэр Мордред, сосуществуют поэты и завоеватели:
Понимаете, есть Британия, а в ней, внутри - Логрис. Рядом с Артуром - Мордред; рядом с Мильтоном - Кромвель; народ поэтов - и народ торговцев; страна сэра Филипа Сидни и страна Сесила Родса. Это не лицемерие, это - борьба Британии и Логриса.
Разумеется, интеллектуальное фехтование - не самая стратегически важная часть противостояния, что навязывают России. Возможно, на днях станут известны и более существенные вводные условия нашей с Лондоном коллизии. Однако нам будут навязывать и этот вид единоборств – борьбу за классическое наследие. И если Россию называют частью Европы, даже будто бы не в самом комплиментарном контексте, этот контекст нужно вывернуть к нашей выгоде, а не исключать себя из Европы даже в виде оговорки.
- * ИГИЛ, ИГ, Исламское государство - террористическая организация, запрещенная в РФ
