Юрист Илья Ремесло комментирует правомочность арестов российского имущества во Франции и Бельгии, которые местные приставы проводят во исполнение решения Гаагского третейского суда по иску акционеров ЮКОСа.
Во Франции и Бельгии начались аресты российского имущества по искам бывших акционеров ЮКОСа, в пользу которых в июле прошлого года Гаагский суд присудил взыскать 50 миллиардов долларов с России. Российское руководство уже отреагировало, заявив о том, что российские власти и адвокаты занимаются данным вопросом, и что будут предприняты соответствующие правовые меры.
Ранее министр юстиции Коновалов, комментируя решение Европейского суда по правам человека по делу ЮКОСа, заявил, что Россия не собирается исполнять решение ЕСПЧ, пока Конституционный суд не даст ему свою оценку.
Надо учитывать, что между нынешними действиями приставов и решением ЕСПЧ отсутствует прямая взаимосвязь, о которой ошибочно сообщали ранее. Решение ЕСПЧ нельзя исполнить принудительно. Все, что может предпринять ЕСПЧ — лишь воздействовать административными мерами на Россию через Совет Европы, членом которого она является.
Несколько иная ситуация с Гаагским судом, по решению которого были предприняты действия по аресту активов России, и она требует дополнительных пояснений.
Об обстоятельствах рассмотрения дела судом Гааги (они поистине беспрецедентны) я уже писал ранее.
Сейчас же начать следует с разъяснений о том, как международное право регулирует возможность привлечения государства к суду и обращения взыскания на его имущество.
Равный не имеет власти над равным
Любое суверенное государство является специальным субъектом международного права. Иммунитет государства основывается на том, что оно обладает суверенитетом, и все государства равны как субъекты международного права, что закреплено в Уставе ООН и Декларации о принципах международного права.
Этот принцип международного права сформулирован так: "Par in parem non nabet imperium" ("Равный не имеет власти над равным"). Таким образом, проявлением государственного суверенитета является международный иммунитет, который позволяет ему не подчиняться решениям органов власти других государств и организаций.
При этом следует учитывать, что государство может по своей воле отказаться от части иммунитета, признав подсудность иностранного суда над собой в определенном судебном споре. Проявлением отказа государства от иммунитета являются, в частности, признание решений ЕСПЧ, а также иных международных судов.
Иммунитет включает в себя несколько элементов — иммунитет от преследования в суде, а также от принудительного исполнения иностранного судебного решения. Эти два вида иммунитета действуют независимо друг от друга.
То есть если государство соглашается на рассмотрение иска со своим участием в иностранном суде, это автоматически не означает, что государство тем самым дает согласие на принудительное исполнение решения.
Эта концепция нашла свое практическое отражение в нормах российского права, которое запрещает нашим судам выносить решения против иностранных государств и обращать взыскание на их имущество против их воли. Например, пункт 1 ст. 401 Гражданского процессуального кодекса РФ гласит: "Предъявление в суде в Российской Федерации иска к иностранному государству, привлечение иностранного государства к участию в деле в качестве ответчика или третьего лица, наложение ареста на имущество, принадлежащее иностранному государству и находящееся на территории РФ, и принятие по отношению к этому имуществу иных мер по обеспечению иска, обращение взыскания на это имущество в порядке исполнения решений суда допускаются только с согласия компетентных органов соответствующего государства, если иное не предусмотрено международным договором Российской Федерации или федеральным законом".
Аналогичный подход закреплен и в международной Конвенции ООН 2004 года "О юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности".
Таким образом, Россия в достаточной степени оградила права западных государств — "партнеров" от исков в российских судах. Но сами "партнеры", похвалив Россию за соответствие высоким западным стандартам, почему-то решили не отвечать взаимностью, а придерживаются иной концепции – в зависимости от собственной выгоды.
В качестве типичного примера можно привести решение американского суда по иску компании ЮКОС, запретившего нашему государству проводить аукцион по "Юганскнефтегазу".
Бельгия и Франция: некоторые равнее
Возвращаясь к ситуации с попыткой ареста активов, нетрудно заметить, что действия бельгийских и французских властей грубо нарушают все вышеуказанные принципы и нормы.
Россия, хоть и согласилась на рассмотрение дела Гаагским судом, не давала согласия на принудительное исполнение его решения. То есть, в отношении России продолжает действовать иммунитет от исполнения судебного решения, а действия против России как государства совершают власти в лице судебных приставов.
Это классический случай нарушения принципа "равный не имеет власти над равным".
Более того, власти Франции основали новую веху в юриспруденции, арестовав счета российских компаний — ТАСС и МИА "Россия Сегодня", которые являются самостоятельными лицами, и не имеют никакого отношения к спору России и акционеров ЮКОСа. С тем же успехом Россия могла арестовать имущество любых французских компаний за невыполнение обязательств Франции по поставке Мистралей.
Чем в этой ситуации может ответить Россия
Как уже говорилось выше, предпринимаются меры по обжалованию этих незаконных действий. Но вопрос следует ставить шире – почему Россия должна жить по иным законам, чем те страны, которые нарушают ее суверенитет и право собственности?
Если в обычной жизни беззаконие можно остановить, подав заявление в суд или полицию, то к кому обращаться в международных отношениях, где с подачи США беззаконие давно стало нормой жизни для ряда западных стран? Когда беззаконие творит сам суд, который должен его пресекать.
На этот случай в международно-правовой практике существует принцип взаимности и симметричности. Руководствуясь этим принципом, наша страна ввела встречные санкции против стран Евросоюза, и последствия от данных мер заставили ряд стран "призадуматься".
Возможно, следует рассмотреть проект федерального закона, предусматривающего исключение из принципа государственного иммунитета для тех государств, которые его не соблюдают в отношении России.
Отказать, нельзя исполнить?
Заслуживающей внимания является и недавняя инициатива депутатов Госдумы, обратившихся в Конституционный суд с запросом о пределах исполнения решений Европейского суда по правам человека. К слову, значение решений ЕСПЧ в международной практике неуклонно падает. Великобритания уже заявила, что собирается отказаться от подсудности ЕСПЧ, Турция наотрез отказалась исполнять его решение о компенсации киприотам. США вообще не признают юрисдикцию любых иностранных судов, которые хоть как-то ограничивают их гегемонию.
В ситуации, когда суд превращается в орудие геополитики, пределы его вмешательства в дела российского государства должны быть жестко ограничены. Для этих дел есть российский суд, и какие бы недостатки он не имел – это суд, уполномоченный российской властью, которую избрал народ. Передача важнейших вопросов на разрешение иностранного суда означала бы, что народ России перестал быть источником власти, тем самым подрывается основа существования России как демократического государства.
Таким образом, история с попыткой ареста российских активов по "делу ЮКОСа" — это вопрос, касающийся не только денег. Это вызов России как суверенному государству, в котором единственным источником власти является ее народ.
