3 сентября в прокат вышел долгожданный блокбастер Кристофера Нолана "Довод", релиз которого несколько раз переносили. В главных ролях – Джон Дэвид Вашингтон, Роберт Паттинсон ("Маяк"), Элизабет Дебики и Кеннет Брана. Иван Афанасьев разбирается, какое место он займет в фильмографии режиссера, которого некоторые считают лучшим из ныне живущих.
Позволю себе согласиться с высказыванием кинокритика Василия Говердовского: "У меня нет проблем с фильмами Нолана, но есть проблемы с его фанатами". В свое время у меня был очень интересный спор с одним рьяным поклонником "гения кинематографа", талантливым молодым актером, который вступил со мной в полемику из-за вопросов к логике одной из предыдущих картин британского творца — "Начала". Он сравнил меня с Геростратом (жителем Эфеса, сжегшим храм Артемиды в IV веке до н.э.), который "бросает вызов богам" и "разрушает святыни, а не создает". Думается, Нолан был бы почтен таким сравнением, ведь сам он уже давно перешагнул рубеж обычного человека, превратившись в божество монополизированного пантеона, которому его почитатели молятся в кинотеатрах. Для таких людей "Довод" должен стать чем-то вроде Библии, покушаться на которую значит осознанно называть себя еретиком от мира кино. Где же ты, испанская инквизиция, когда тебя все так ждут!
Итак. Начинается кино с неудавшегося теракта в киевской опере: протагонист (Джон Дэвид Вашингтон) по имени Протагонист (такого "метаюмора" в фильме навалом) предотвращает его, но попадает в руки террористов, глотает капсулу с цианидом и умирает. А потом очухивается и узнает, что это была проверка: теперь он входит в организацию "Довод", которая должна предотвратить, ни много ни мало, Третью мировую войну. Устроить ее хочет злой-презлой русский олигарх Андрей Сатор (Кеннет Брана с, без шуток, роскошным акцентом "а-ля рюс"), и Протагонист должен ему в этом помешать на пару с агентом секретной службы Нилом (Роберт Паттинсон). Для этих целей они планируют также использовать жену олигарха Кэт (Элизабет Дебики), у которой с мужем свои счеты. Выясняется, что в руках злодея технология из будущего, которая позволяет творить какие-то неведомые фокусы со временем.
Как-то так, если без фатальных спойлеров. На самом деле догадаться, о чем именно идет речь, можно было уже из релизного трейлера. Ролик "Довода" крутили везде, где только можно, о нем говорили и выуживали информацию о сюжете по капельке, его обмусоливали в соцсетях и кормились то новыми кадрами, то песней рэпера Трэвиса Скотта, то заявлениями Роберта Паттинсона о том, что он "не понял фильм до конца".
Проблема "Довода" (и его главное достоинство для фанатов творчества режиссера) именно в том и заключается, что он напускает тумана и загадочности, при этом, по факту, являясь максимально примитивным в своей структуре фильмом. Нолана за это и любят: он действительно гений по части пускать пыль в глаза, мастерски прикрывает часто не самую лучшую драматургию эффектной режиссурой. В "Начале", если покопаться, всплывают огромные пробелы в сюжете, которые можно списать разве что на то, что сценарист на этом моменте уснул многоуровневым сном. "Темный рыцарь" также вызывает неудобные вопросы по части логики, ровно как и любой другой фильм режиссера.
Но это все совершенно неважно, если вы безмерно любите творчество Нолана. Снят "Довод", что уж там, совершенно мастерски, словно это дорогущая реклама яхт, машин премиум-класса, а заодно, кхм, масок. При желании можно вообще перестать вникать в детали сюжета и просто смотреть фильм как монументальную экранизацию сна режиссера с амбициями Бога. Особенно хочется отметить сногсшибательную наэлектризованную музыку Людвига Йоранссона, которая вообще тут может заменить половину драматургии — и визуальной, и смысловой. Но, в отличие от обычного сновидения, в "Доводе" есть своя логика. Если описывать, как она работает, то можно ограничиться формулировкой "просто взял, обратил вспять один закон физики и понеслась". Как, что, почему – скорее всего, вам в полной мере не ответят. Штучки со временем работают ровно до момента, пока вы не начнете задаваться вопросами, как загадочная технология олигарха с очень русской фамилией Сатор (и это тоже неспроста!) устроена. Практически никак. В мирах, конструируемых Кристофером Ноланом, может происходить что угодно — главное, побольше умных слов ("энтропия", "инверсия", "палиндром"), эффектных костюмов и просто "все не так, как у всех". Но, к сожалению, такой фокус может в этот раз не "прокатить". Или прокатить, но создателей.
Все то же "Начало", хоть драматургически было не самым идеальным фильмом, брало тем, что нам подробно объясняли правила необычной игры, которую задумал взрослый ребенок по имени Кристофер. "Темный рыцарь" цеплял хаотичным, совершенно непредсказуемым злодеем Джокером, который моментально превратился в расхожий архетип. Даже самый первый полнометражный фильм Нолана "Преследование" о воре, подглядывающим за незнакомыми людьми, удивлял эстетикой кинематографа первой половины XX века и неожиданной сменой направления повествования. В "Доводе" режиссер намеренно запутывает зрителя, чтобы тот почти до самого конца не мог понять, в чем, собственно, цимес истории, почему пули летят обратно в ствол пистолета, а машины ездят задом наперед.
Это могло бы сработать, если бы режиссер не был киборгом от мира людей, которому слово "эмпатия" почти не знакомо. Есть вообще шуточная теория, что на самом деле Кристофер Нолан — сверхумная нейросеть вроде "Скайнета". В "Интерстелларе" он прикрывал черные дыры в мотивации героев псевдонаучной белибердой и навзрыд хнычущим Мэттью Макконахи. В "Начале" за выжимку эмоций отвечал любимчик мира Леонардо Ди Каприо, без которого фильм потерял бы львиную долю обаяния. "Престиж" запоминался выкрученной на максимум харизмой центральных актеров (Кристиан Бейл и Хью Джекман) и сногсшибательными декорациями винтажного Лондона.
В "Доводе" за драму отвечает непробиваемо серьезный Джон Вашингтон, мотивация которого принять участие в войне на стороне тех, кто ему доверяет от силы наполовину, попросту неясна. Обаятельный Роберт Паттинсон украшает фильм, но играет роль проводника Протагониста, подобно Вергилию в "Божественной комедии" Данте: он чаще всего лишь указывает направление, в котором главный герой должен двинуть сюжет дальше. Антагонист, в свою очередь, — это вообще какой-то смех: ближе к концу мы узнаем тайну его злодейских планов по столкновению прошлого и будущего, которая остается на уровне комиксных злодеев, что хотят захватить/уничтожить мир во имя собственного, высосанного драматургом из пальца эгоизма.
Это не хаотичный и непредсказуемый Джокер из "Темного рыцаря" и внушающий животный страх Бэйн из "Возвращения легенды", не затаившийся, как зверь, Уолтер Финч из "Бессонницы", а клишированный, клюквенный "evil russian" в худшем своем проявлении. А уж когда в сюжете появляются загадочный город в Сибири, ядерные чемоданчики и фраза "холодная, как лед, война", становится очевидным, что Нолан просто хотел снять своего Джеймса Бонда. Там тоже, по сути, все делалось во имя стиля и крутости, а не во имя здравого смысла. И сопереживать его героям просто не получается — их доводы в пользу участия во всей этой временной шараде мы узнаем лишь ближе к концу. А там уж и фильм закончится.
Разумеется, "Довод" будут обсуждать, обмусоливать каждый поворот сюжета, который не укладывается в обывательскую схему развлекательного кино, искать в нем богатую философию и выискивать параллели между злодеем, возомнившим себя творцом нового мира, и самим Ноланом, который конструирует новые миры, наплевав на то, что о нем скажут. Это действительно magnum opus британского постановщика, к которому он шел пару десятилетий и наконец-то воплотил свою давнюю мечту, как в детстве, — заставить машинки ехать задом наперед мановением руки (или многомиллионного бюджета). Но назвать это кино взрослым и зрелым, честно говоря, не получается. Многие в молодости мечтают, начитавшись умных книг, написать роман, сочинить философский трактат, открыть новый закон физики или, на крайний случай, снять кино, которое перевернет что-то в умах зрителей. "Довод" если что и переворачивает, то лишь очередную страницу в книге жизни Кристофера Нолана, которая написана красивым, но очень крупным почерком, да и текст, по большей степени, графомания. "Прям как эта рецензия! Сперва добейся, потом суди!" — скажет умный читатель. И, возможно, будет прав. Такой вот "парадокс убитого дедушки".
