С декабря 2014 года в течение нескольких лет общество и СМИ бурно реагировали на каждое заседание Центробанка, обсуждали плюсы и минусы тех или иных его решений. А сейчас, когда ставка снизилась сразу на процентный пункт и достигла самого низкого значения в истории в 4,5%, это практически не вызвало серьезного отклика. Михаил Мельников рассказывает, почему историческое решение Центробанка нельзя недооценивать.
Голубь вместо ястреба
19 июня председатель Центробанка России Эльвира Набиуллина надела на свое выступление брошь в виде голубя. И объявила о том, что ключевая ставка ЦБ снижается сразу на 1,0 п.п. (рекорд за четыре года) до 4,5% (рекорд за все время). То, что голуби по сути своей летающие крысы, сразу забылось — вспомнился голубь мира. А заодно и тот факт, что в финансовых кругах голубями называют приверженцев низкой ставки и мягкой монетарной политики. До того дня Набиуллина представлялась ярко выраженным ястребом. Ради обуздания инфляции она держала экономику на высоких кредитных ставках и голодном пайке — у нас самый скромный объем денежной массы относительно ВВП среди всех сколько-нибудь заметных стран.
И тут — такой поворот. Надо сказать, что сама по себе ключевая ставка явной экономической роли не играет. Она была учреждена в 2013 году в качестве "индикатора с информационно-сигнальной ролью", то есть носила реактивный, а не проактивный характер: отражала состояние финансовой сферы, а не формировала это состояние.
Центробанк в разных обстоятельствах может предоставлять краткосрочные (однодневные и недельные) кредиты банкам и принимать от них соответствующие депозиты по этой ставке. Кроме того, на основе ключевой ставки формируется ряд налоговых и штрафных ставок. Но никаких особенных законов, требующих от банков следовать за учетной ставкой в своих кредитных и депозитных продуктах, нет. Существует, конечно, повышенное налогообложение для доходов по вкладам, где процент равен ключевой ставке + 5 процентных пунктов, но сейчас это от 10,5% годовых и выше. Если такие депозиты у кого-то еще и остались со всплеска инфляции 14-15 гг., то это буквально единицы, ничтожные доли промилле от общей массы вкладов граждан.
И все же роль ключевой ставки огромна.
Вверх и вниз
Ситуация может показаться парадоксальной. В декабре 2014 года, после резкого снижения курса рубля, Центробанк повысил ставку с 9,5% до 10,5%, а через три дня, "без объявления войны", — до 17,5%. Сейчас, тоже после достаточно серьезного падения валюты (6% с начала года, а в апреле было и 30%), ЦБ, напротив, ни разу не поднял ставку, а весьма быстро ее снижал.
Чтобы понять, с чем связано это противоречие, надо вникнуть в суть изменений ключевой ставки. Общее правило таково: чем выше ключевая ставка, тем дороже национальная валюта. Почему? Потому что если валюту можно получить только дорого, под высокий процент, она и сама становится дорогой, дефицитной. Если же, как при низкой ставке, перекредитоваться можно в любой момент, такая валюта наполняет рынки и дешевеет при этом, как огурцы в августе.
В 2014 году первой задачей было остановить падение в бездну рубля, стоимость которого менее чем за полгода проскакала от почти трех до едва ли не одного цента, и обычные методы типа продажи валюты уже не работали, к тому же и у Резервного фонда обнажалось дно. Бизнес, конечно, взвыл: кредиты в один момент стали недоступными, производство упало, а в сочетании с разрушением привычных внешнеэкономических связей все это дало полноценный кризис. Роль Центробанка в этой истории одни осуждают, другие восхваляют, но финансовая система не рухнула, масштабного кризиса банков, как в 1998 и 2008 годах, не произошло. А процентные ставки постепенно вернулись к разумным значениям.
Сейчас ситуация иная: экономика страны стала заметно устойчивее, причиной валютных колебаний являются биржевые спекуляции нефтью, а не санкционный террор. Главная задача — справиться с последствиями коронавирусной инфекции без всплеска безработицы, а для этого нужно всеми способами стимулировать возобновление производства товаров и услуг. Очевидно, что сейчас проблема отношения рубля к доллару мало интересует Центробанк. Эльвира Набиуллина не раз говорила, что населению важна низкая инфляция, а не сильный рубль (тезис спорный, но с ним приходится жить): перед регулятором поставлена задача вернуть ликвидность в экономику, и в первую очередь в реальный сектор.
Кому это нужно
Если употребляется выражение "поставлена задача", резонно спросить: а кто ее поставил? И кто вообще управляет Центробанком? На этот вопрос однозначного ответа не дает даже наше законодательство, да и по принимаемым решениям понять ситуацию достаточно сложно. Кто-то говорит, что все решения диктуют Вашингтон и международное сообщество центробанков, кто-то не столь пессимистичен и обращает внимание на интегрированность ЦБ в систему российской власти. Думается, сейчас мировой закулисе немного не до России, так что главный банк страны работает на нас.
В российском правительстве, вокруг президента и премьера, издавна соперничают две группы: "монетаристов" (традиционно ассоциируются с Алексеем Кудриным, хотя Эльвира Набиуллина скорее человек Германа Грефа) и "производственников", самым ярким из которых был Сергей Глазьев, самым неудачливым — Алексей Улюкаев, а сейчас приверженцы этого направления возлагают надежды на Андрея Белоусова.
И в данный момент правительство со всей доступной ему решительностью жертвует "финансовым" направлением ради "производственного". Бюджет страны терпит убытки, но борьба за спасение экономики, частного сектора продолжается. Используются отсрочки и льготы по налогам, беспроцентные кредиты, масса других новых механизмов, в которых бизнес не всегда даже успевает разобраться, и вот теперь — снижение рыночной стоимости кредитов. Ну и депозитов, конечно, тоже — одно тесно взаимосвязано с другим.
Не стоит укреплять рубль
Вспомним борьбу Дональда Трампа и Федеральной резервной системы: Трамп пришел к власти под лозунгами сильного доллара, и ФРС, в общем, в духе его политики начала взвинчивать ключевую ставку. Но тут выяснилось, что лозунги были только для электората, на самом же деле президенту нужно обратное: слабый доллар, который снизил бы себестоимость американских товаров и тем самым повысил их конкурентоспособность на мировом рынке.
Россия, в отличие от США, не имеет проблем с внешнеторговым балансом, продаем мы куда больше, чем покупаем, но мы и доллары не печатаем, так что недопущение роста национальной валюты для нас тоже актуально. Свой главный продукт, горючие углеводороды, наша страна добывает в очень негостеприимных условиях Крайнего Севера, но при этом ухитряется сохранять самые низкие в мире издержки в пересчете на объем выпускаемой продукции. А низкие издержки — это высокая конкурентоспособность: при тех ценах, когда сланцевые магнаты ложатся банкротиться лапками кверху, "Роснефть" с "Лукойлом" все еще работают в плюс. Столь выгодное положение стало возможным исключительно благодаря безбожно заниженному курсу рубля относительно мировых валют: так, "индекс Биг-Мака" показывает, что реальная цена доллара — чуть более 20 рублей. В жизни нынче утром торговали по 69 — разница очевидна.
Вся российская экономическая система построена на дешевом рубле, и быстрое подорожание его до 20-30 руб./$ стало бы не счастьем, а горем, ибо подняло бы издержки экспортеров и тем самым разбалансировало всю внешнюю торговлю, а за ней и внутренние рынки.
И это отнюдь не теоретические выкладки, далекие от повседневных интересов граждан. Понимая стратегию Центробанка или просто интуитивно ее чувствуя, миллионы россиян вкладываются в ипотеку и очень часто выплачивают ее досрочно. Ставка на низкий рубль предполагает периодическое мягкое снижение курса, что ведет к росту рублевых доходов населения, следовательно, нивелирует банковские проценты.
Кредитное эльдорадо
Таким образом, принятое для поддержки бизнеса решение оказывается на руку и простым гражданам. В результате нового решения Центробанка ипотека должна в течение 2-3 месяцев стать существенно дешевле — примерно на 0,7–0,9 процентных пункта, тем более что существуют вполне обоснованные прогнозы о дальнейшем снижении ключевой ставки на 0,25–0,5%. К тому же и нежно любимый правительством строительный сектор сейчас заинтересован в максимально быстрых продажах, поэтому готов сократить свою маржу ради привлечения обедневших из-за пандемии покупателей.
Снизятся ставки и по другим видам кредитования. В том числе, к сожалению, по самому выгодному для банков и опасному для граждан. Умоляю вас, дорогие читатели, об одном: перед тем как соглашаться на новые заманчивые предложения по потребительским кредитам, семь раз подумайте — и по возможности откажитесь. Вся банковская система России существует за счет банальной разницы ставок по депозитам и кредитам, серьезной инвестиционной деятельности большинство банков не ведет. Пока мы берем кредиты на айфоны, кроссовки и шезлонги на турецких берегах, так и будет продолжаться. Не стоит финансировать эту пирамиду за собственный счет. Откажитесь от кредитов, заставьте банкиров шевелиться, пусть они понесут деньги в реальный сектор — от этого всем нам будет только лучше.
Давайте поддержим правительство, а не банки: используем низкую ставку по назначению — для укрепления стабильности наших работодателей. Кредит нужен производству, но не человеку. Человеку нужна работа на производстве с такой зарплатой, которая позволит обеспечивать себя без долговых ухищрений.
