Телеведущий Владимир Познер связал бедность людей в богатой ресурсами России с низкой производительностью труда. По его словам, "мы отстали на 40 лет" и даже в Турции производительность труда в полтора раза выше. По сути Познер повторил слова главы Счетной палаты Алексея Кудрина, который подсчитал, что Россия по этому показателю осталась где-то в 80-х. Выработка на одного работающего у нас примерно $23 в час, а США — в три раза больше. Иными словами, если трудиться больше, то "все получится". Михаил Мельников не согласен с такой оценкой. Он объясняет, почему вообще нет смысла говорить о производительности.
Официальная статистика производительности труда в России ведется довольно забавно. У нас есть "индексы производительности труда", которые "рассчитываются как частное от деления индексов физического объема ВРП и изменения совокупных затрат труда". Этот индекс на деле — отношение производительности труда за текущий период к аналогичному показателю за прошлый период. Скажем, в 2008 году мы оказались на 4,8% эффективнее, чем годом ранее, а в 2009-м — на 4,1% менее эффективны, чем в 2008-м. Уже сам этот факт вызывает сомнения в методике подсчета: именно тогда прошли массовые увольнения, и зачастую работу, которую ранее делали десять человек, стали делать трое. На деле 2009-й оказался, напротив, годом оптимизации, но статистика этого не подтверждает, она ориентируется на снизившийся курс рубля и относительно малый ВВП.
При этом абсолютные показатели производительности труда — сколько же мы производим за час, день, месяц — Росстат не публикует вообще. Более того, нельзя дать сколько-нибудь актуальные цифры индекса за последние годы, так как, согласно предупреждению ведомства, "индексы производительности пруда за 2015-2017 годы будут актуализированы после пересмотра оценок ВВП в марте 2019 г.".
В России 71,8 млн занятых (менее половины населения, между прочим). Благодаря их труду удалось создать валовой внутренний продукт (ВВП), который, как стало известно в начале марта, составил в 2018 году 103,6 трлн руб. Механически разделив стоимость продукта на число тех, кто его произвел, получим 1,443 млн руб. в год на работника (и примерно вдвое меньше на душу населения, что соответствует оценкам международных исследователей).
К сожалению, не слишком корректно дальше делить на число рабочих часов, потому что оно у всех очень разное: есть сезонная занятость, неполная, есть очередные, декретные и учебные отпуска и т.д. Но эти вычеты с лихвой компенсируются теневой экономикой, которую Росстат учитывает лишь оценочно и, вероятно, не полностью. Так что в итоге у нас получается 730 рублей в час — чуть более $11 по текущему курсу. Это соответствует словам Кудрина о трехкратном отставании от американцев, ведь по оценке агентства Market Watch ("дочка" Dow Jones & Company) американец "производит" $33,7 в час. Правда, в том же исследовании Market Watch приписывает нам всего $5,6, что вряд ли справедливо (цифры 2017 года, но индекс производительности с тех пор практически не изменился).
Примерно здесь останавливается Кудрин, а напрасно. Ведь лишь небольшая часть произведенного в России идет на экспорт, мы больше работаем на собственный рынок. А цены на этом рынке в разы ниже американских. Доказательство тому — знаменитый "индекс Биг-Мака". Это сопоставление реальной, а не биржевой стоимости валют на основе одного из самых универсальных блюд, рецепт которого во всех странах одинаков. На начало 2019-го года эта не слишком здоровая пища обходилась американцам в $5,58, а русским — в $1,65. Изготовлению бургера предшествует множество сельскохозяйственных, логистических, организационных процессов, они в каждой стране устроены по-своему, но сравнение стоимости итогового продукта тоже говорит о многом. Составители индекса приходят к выводу, что рубль недооценен в 3,3 раза — сильнее всех других валют крупных стран, в которые проник McDonald’s.
Умножив нашу производительность труда на 3,3, получим ее примерное равенство американской. Что, конечно, тоже не соответствует истине: все-таки по компьютеризации и даже механизации парни с Черноземья сильно уступают парням из Айдахо — урожайность и надои у нас объективно ниже.
Так что же получается? Какая на самом деле производительность труда и кого нам догонять? Все просто. "Производительность труда" — это чисто статистический показатель, не имеющий воплощения в реальности. Своеобразное комплексное число в мире экономики, удобное для вычислений, но неприменимое в реальной жизни. Приведу несколько примеров.
Вот два предприятия с одинаковым числом работников производят одинаковые кирпичи. Одно из них производит вдвое больше кирпичей за единицу времени. Значит ли это, что оно вдвое эффективнее? Ему требуется больше складских помещений для хранения готовой продукции, больше транспорта, больше покупателей. В результате при снижении спроса на кирпичи, как, скажем, было при ипотечном кризисе 2006-08 гг. в США, вероятность банкротства "эффективного" предприятия выше — ему придется переходить на сокращенную рабочую неделю, что вызовет недовольство коллектива, протесты профсоюза и так далее.
Вот два отличных трудяги, но один проживает под Самарой и собирает Lada Granta по 373 тыс. руб. за штуку, а другой в Баварии и собирает BMW 4 Coupe по 2,8 млн руб. за штуку. Оба трудятся в поте лица одинаковое число дней и часов. Но по статистике производительность труда нашего парня существенно ниже, хотя ни он, ни конструкторы, ни владельцы завода в этом точно не виноваты. Кстати, те же BMW неплохо собираются в Калининграде — и это говорит о том, что никакого эпического, ментального отставания от Запада у нас нет.
А вот два рекламных агентства разрабатывают стратегию продвижения двух производителей пластиковых окон. Они готовят идеи и документы примерно одного уровня за одни и те же деньги, но первый производитель принимает работу, запускает кампанию, получает много заказов, а у второго поменялся директор, который разорвал договор и привел нового подрядчика — кстати, принадлежащего его племяннику. Получается, что у первого агентства высокая производительность труда, а у второго — практически нулевая. Вообще высчитывать производительность в сфере услуг зачастую нелепо: получается, что русская массажистка из Пскова ни в какое сравнение не идет с американской из Лос-Анджелеса только потому, что у них очень разные клиенты и разные зарплаты. Но это обусловлено совершенно другими экономическими факторами.
Или, скажем, Россия получает великолепные урожаи зерновых и излишки отправляет за границу. Но для завоевания рынков приходится снижать цены — в результате получается, что производительность труда наших крестьян при этом тоже снижается, сильно расстраивая Владимира Познера и Алексея Кудрина.
К самому Познеру, выпускнику биофака, претензий нет — производительность его труда весьма высока, он много лет является одним из лиц нашего телевидения, генерирует высокую добавленную стоимость и приносит существенную прибыль телеканалам, которые удостаивает своим появлением. А вот что касается многолетнего бывшего министра финансов и сегодняшнего главного аудитора страны Алексея Кудрина, то впору задуматься: а не бывает ли производительность труда отрицательной?
Современные технологии позволяют произвести практически любого продукта столько, что хватит на всех с огромным запасом. Необходимая человечеству производительность давно достигнута и наращивать ее бессмысленно (первые мировые кризисы перепроизводства относятся еще к XIX веку). Сейчас нам нужна производительность разумная и достаточная.
А правильный ответ на вопрос о бедности, поставленный читателем Владимиру Познеру, звучит так: "Высокий децильный коэффициент, колоссальное расслоение общества, монополизация основных отраслей и внешние ограничения, введенные тем самым Западом, на который нам предлагают равняться".
