Владимир Путин в 17-й раз вышел на Прямую линию с людьми и более четырех часов отвечал на их вопросы. За это время он успел разобраться в частных проблемах, рассказать о смысле нацпроектов, состоянии экономики, доходах россиян, о требованиях к банкам, о решениях проблем демографии, о своем отношении к 90-м и к коррупции и немного о личном. Платон Беседин, следивший за ходом Прямой линии, рассказывает о том, в чем ее особенность и что самое важное.
Проблемы, накапливающиеся в России, начинают решаться обычно еще до начала общения президента с народом. Страну охватывают проверки, чиновники разного звена подчищают и обрубают нечистоплотные хвосты. Как едко заметила журналистка, аккурат перед Прямой линией, к примеру, был арестован директор МПЗ, на котором людям месяцами не платили зарплату.
Да, безусловно, сам формат подобного общения лидера нации с народом подразумевает решение массы проблем и конфликтов. Но тут возникает два вопроса. Первый: почему со всеми неприятностями должен разбираться сам президент, а без него они застывают в печально-монолитном состоянии, и вопрос второй: как быть с теми бедами, которые не дошли до ока и уха лидера?
К слову, в Прямой линии наиболее живым показалось именно то, как Путин выхватывал из потока сообщений и просьб некоторые сам. Судя по остроте и даже резкости появлявшихся на экране посланий, ретушировать действительность никто не собирался.
Кстати, об этом высказался и сам президент, отвечая на вопрос о коррупции в связи с делом Захарченко, чьи миллиардные накопления возбудили бы ум любого фантаста. Путин заявил, что чувствует ответственность "за это безобразие", но всегда выступает за открытость и публичность:
А если б не чувствовал, вы бы ничего не знали. Знаете, мне все время предлагают альтернативы: "Может, это прикроем, чтобы избежать вопросов?". Я говорю: "Нет. Это должно доводиться до конца и делаться это должно публично".
Путин сказал и о коррупционных схемах в целом, отметив, что "виноваты обе стороны: есть взяткодатели, есть взяткополучатели. А сотрудники внутренних органов находятся в привилегированном положении. И спрос будет с них особый".
Акцент президент в разговоре сделал на нацпроектах и не раз к ним возвращался. Многие чиновники в стране готовы действовать, как говорится, из-под палки. И Прямая линия — один из мотиваторов для них. Однако в этот раз обошлось без разноса. Путин подчеркнул, что "махать шашкой" — не его стиль.
Самое простое в моем положении — махать шашкой, выгонять, увольнять, строгие выговоры выносить и так далее. Это тоже когда-то нужно в отношении каких-то уже вопиющих случаев делать, безусловно. Но если кто-то чего-то не делает, я считаю, что в этом есть и моя вина.
Начал Путин с ответов на вопросы о внутренней политике, и ключевое тут — система здравоохранения. Журналисты телекомпаний даже совершили рейд по больницам, рассчитывая, видимо, вскрыть имеющиеся там проблемы: невозможность попасть к врачам, колоссальные очереди, нехватка специалистов. Однако учреждения подготовились и вместо трагедии нам явили комедию, когда талончики на прием к хирургу или лору чудесным образом выдавались моментально.
Однако люди-то знают, как реально обстоят дела в российской медицине. И если мы заметно улучшили материальную базу поликлиник и больниц, то вот с человеческим фактором — со специалистами — настоящая беда. Их не хватает. В том же псковском учреждении недокомплект составляет 43%. Можно, конечно, ввести обязательное распределение, как и просили некоторые, но куда эффективнее подходить к вопросу комплексно: увеличивать зарплаты, повышать престиж.
На Прямой линии говорили и о паллиативной медицине, о ситуации с опиоидными обезболивающими. Создатель фонда "Вера" Нюта Федермессер обозначила проблему ответственности врачей. Они боятся лишний раз использовать обезболивающее, дабы не обвинили в наркотических делах. Путин поручил решить вопрос:
Если происходят какие-то утраты и что-то не вписывается в регламент, врачи не должны нести ответственность. Нужно фиксировать подобные утраты и расход не по регламенту каким-то актом. Нужно выработать систему отчетности и фиксации.
Логично, что далее последовали вопросы о статье 228 — о незаконном приобретении, хранении и перевозке наркотических средств. Мол, поменять ответственность. Но тут президент был максимально четок и неуступчив:
Нужно ли либерализовать эту сферу деятельности? На мой взгляд, нет. Потому что угроза для страны, для нации, для нашего народа очень велика. Никакой либерализации здесь быть не может. При этом, ясное дело, необходимо пресекать фальсификации со стороны правоохранительных органов.
Но при этом подчеркнул, что менять систему надо, чтобы "ради галок людей не сажали".
Я поговорю еще с Генпрокуратурой, ФСБ, Министерством внутренних дел, может быть, в системе собственной безопасности МВД создать особые отдельные направления, которые бы контролировали эту сферу деятельности. И ФСБ не мешало бы этим поплотнее заняться.
В этом году свежо и важно зафиксировали вопрос свалок и мусора. Президент совершенно справедливо отметил, что проблема накапливалась десятилетиями, а потому не может быть разрешена за короткое время.
Любопытно, что о мусоре спрашивала 15-летняя влогерша с миллионами подписчиков — и это тоже тренд Прямых линий, когда солидное место на ней занимают новые люди. Сегодня блогеры — лидеры общественного мнения.
Амиран Сардаров (шоу на Youtube "Дневник хача"), в частности, спросил о надежном интернете, закон о котором, по его мнению, выглядит так, будто мы хотим оградиться от остального мира. На это Владимир Путин ответил:
Речь не об ограничениях в интернете. Мы вспоминали уже китайскую компанию Huawei, которую пытаются ограничить США. Наш закон направлен против таких попыток.
Также он объяснил уже другому блогеру смысл так называемого "закона о критике власти", заявив следующее:
Закон направлен на оскорбление символов государственности. Во многих странах мира распространена такая практика, ничего необычного в этом нет. В некоторых странах несколько лет лишения свободы дается, например в ФРГ. Но никто не имеет права злоупотреблять этой нормой, чтобы ограничить людей в их праве критиковать власти любого уровня. Я попрошу Генпрокуратуру обратить на это внимание. Правоприменительная практика должна соответствовать смыслу и назначению этого закона.
Президент отметил важнейшую вещь: речь идет не об ограничениях свободы или чего-либо еще, а о безопасности всего населения России. Интернет — это способ общения, но одновременно это и оружие, которое необходимо контролировать. Однако вообще все эти обсуждения с "закрытием интернета", преследованием за "критику власти" выглядят несколько надуманными. Потому что говорящие о них, как правило, не вдаются в суть законов, являющихся — еще раз подчеркну — не ограничивающими, а благотворными.
Более того, Дмитрий Пучков наоборот призвал к уголовной ответственности за распространение ложных новостей. И в этом тоже есть своя правда, потому что вседозволенность в конечном итоге рождает хаос.
Особенно не стоит сгущать краски в вопросах свободы интернета, когда узнаешь, что в поселке в Тюменской области люди вынуждены проезжать 20 километров, дабы купить питьевую воду. Или когда сообщается о школе в Оренбургской области, которая не ремонтируется более полувека. Или когда поднимаются вопросы оплаты труда работников службы скорой помощи или нехватки детских садов в Красноярске. Вот это все куда важнее.
