Режиссер социальной драмы "Завод" Юрий Быков ("Спящие, "Метод", "Майор", "Дурак") покаялся за провал фильма. За полторы недели проката он собрал меньше 20 миллионов рублей — это в разы меньше затрат на картину. Быков написал, что испытывает чувство стыда и смущения перед продюсерами, которые поверили ему. Он признал, что "нужно было снимать честное, грязное, дешевое кино на коленке для думающей аудитории центральных городов, не заигрывая с публикой, которая на последние гроши просто хочет выдохнуть в конце рабочей недели". В основе сюжета — история рабочих: завод закрывается, зарплату не платят, тогда шестеро работяг решаются взять в заложники владельца, чтобы потребовать выкуп. Платон Беседин — о том, почему остросоциальное кино не в почете у российской публики.
Я покупал билет на "Завод", а женщина, похожая на мачеху Золушки из диснеевского мультика, возмущалась, что ей нечего смотреть вечером. "Так почему не на Быкова?" — мой вопрос казался логичным. "Мачеха" скользнула по мне взглядом, как лазером, и купила билет на "Алиту". В зале же "Завод" (только один сеанс на весь город) смотрело семеро — все суровые дядьки. Мы вполне бы сгодились для группы захвата вроде той, что из фильма. Какие тут кассовые сборы?
Меж тем Юрий Быков снял очень правильное, нужное и, главное, русское кино. Оно о справедливости, которой на самом деле быть не может. Но есть то, что оказывается выше нее на данном конкретном этапе — акт самоубийственного милосердия. Именно его совершает Седой, герой Дениса Шведова, в конце фильма. Себя он не спасает, но вдохновляет высшей идеей, заранее обреченной, того, кого еще недавно хотел пристрелить, — Тумана. Теперь тому брести по разбитым дорогам среди дураков в стране, ушибленной ширью.
Хэппи-энда ждать не приходится. Его нет ни в одном фильме Быкова — ни в "Дураке", ни в "Майоре", ни в "Жить". То, что принято называть суровой правдой жизни, торжествует. И это правильно. Как у Ханеке, но тот рассказывает нам о Западе, а Юрий — о России. Иначе быть и не может, а если может, то для чего бороться? Быков не снимает успокаивающих историй: его кино, как адреналиновый укол в сердце (если вы смотрели "Криминальное чтиво"), — оно пробуждает.
Кто-то говорит, что это чернуха, тоска. Кто-то сравнивает со Звягинцевым. Но условный Звягинцев снимает кино, в котором все изначально плохо и выхода нет. Хуже того — Бога нет, потому что Россия его потеряла. У Быкова же есть борьба, порыв — и они передаются зрителю. Но борьба эта, хотя "Завод" в данном плане злее многих других режиссерских высказываний, рефлексирующая.
Быков, как пишут, уже успел расстроиться, застонать из-за провала кино в прокате — и многие увидели в этом слабость. Тем более после его плача по "Спящим". Однако там, где кто-то видит слабость, есть точка опоры. Быков — думатель, пониматель, он человек сомневающийся, ищущий, упорно не желающий снимать однозначное кино и примыкать к условным лагерям, на которые у нас так любят разделяться. Он хорош тем, что идет своим путем, при этом делая отсылки к основополагающему новому русскому кино (вроде фильмов Алексея Балабанова).
"Завод", безусловно, социальная драма. По ней, как и по "Дураку", по "Майору", через десятки лет станут изучать нашу жизнь, растрепанную и несправедливую. Однако Быков хорош тем, что, как и Достоевский в "Бесах", к примеру, переводит социальную историю на новый метафизический план. "Завод", пусть и в меньшей степени, чем "Дурак" (переосмысленный "Идиот" Достоевского), — своего рода религиозная притча. В ней грешник раскаивается. И я не об олигархе Кулагине, нет, а о Седом, который жертвует людьми, ведомый своими мстительными, злыми, как говорит Козак, идеями, чтобы в итоге спасти того, кто этого, казалось бы, менее всего достоин. "Раскаяние не облегчает душу – напротив. Но раскаявшийся однажды – уже не согрешит". Это тоже из Достоевского.
Только Быков и мог снять такое кино. Человек странный, отчасти параноидальный, но — искренний. Это многих пугает и раздражает. Как можно быть таким — выставляющим эмоции напоказ, пытающимся идти против установленных правил? Но только так и можно, если не желаешь ходить маршем, где с одной стороны — розовая ваниль, с другой — черная клевета, и двум этим сторонам кажется, будто они разные, но на самом деле суть их одно. "Новая искренность" насколько талантливая, насколько и беспощадная — это про Быкова.
Нет надежды, что подобное будет принято, оценено и уж тем более в массовом масштабе. Че Гевара погиб в джунглях, а боливийские крестьяне не пришли ему на помощь. Вот и у самого Быкова есть такой месседж. Вспомните изящный и трагический финал "Дурака": главный герой сантехник Никитин, чудом избежавший гибели, отвергнувший жену с ребенком ради незнакомых людей, мчится спасать их, но толпа, коей он желал добра, забивает его.
Так происходит во многом потому, что люди живут в диктатуре, в тоталитаризме нового образца. Диктатура сегодня – это тотальная фальшь. Фальшь — это передачи Малахова о проститутках и актерах, отказывающихся от своих детей. "Камеди", где шутят и хохочут над "ледяным призраком" генерала Карбышева. Фильмы-сказки, слизанные с американских образцов, но рассказанные как бы о нас с зашкаливающим пафосом. Передачки из серии "Давай поженимся". Попса, в которой лица не меняется десятилетиями и участникам скучно, а новичков нет. Рэп, кишащий как бы социальными протестами, а на деле хамством, понтами и глупостью. Все это — диктатура фальши. И кино — ее часть.
И народ охотно принимает такое положение вещей. Ему в этом активно помогают. Жвачку вроде "Викинга" или "Семь ужинов" подкидывают нам из каждого утюга, а "Завод"? Вы знаете ответ. В таком контексте "Завод" не может быть достойно воспринят.
Нам нужна революция смыслов и ценностей. Жить дальше в осоловелом забытьи невозможно. Когда социологический опрос показывает, что россияне по-прежнему больше всего уважают попсу и самым популярным исполнителем остается Киркоров, а в качестве морального авторитета по всем вопросам у нас выступает Шнур, вам не страшно? На что способна такая страна и такой народ? На запуск ракеты в космос? Или на запуск очередного "Дом-2"?
Россия сегодня задыхается от фальши и глупости. Если существует надежда на "ценностный бунт", то основывается она исключительно на порыве самого человека. И в этом ему может помочь только искусство, сделанное вопреки трендам и доносимое вопреки вкусу толпы. Спасение утопающего в фальши — дело рук самого утопающего. Если он еще способен бить по вязкой черно-розовой массе ручонками.
