Владимир Зеленский хочет подвергнуть люстрациям все высшее руководство Украины с 2014 года, включая своего предшественника Петра Порошенко. Он считает, что им нет дела до управления, а в доказательства приводит многочисленные случаи коррупции и прогулов чиновников, которые вдобавок попросту "оскорбляют граждан". Примеров люстраций много, на самой Украине она коснулась чиновников времен Януковича. Очищал власть Михаил Саакашвили, беглый президент Грузии. Но самые масштабные люстрации проводились в постсоциалистических Чехии и Польше. Сергей Харламов изучил их опыт и попытался ответить на вопрос, был ли в них толк и кто выиграл.
Мораль люстраций
В странах постсоветского пространства слово "люстрация" постоянно находится на слуху, всплывая то в вопросе декоммунизации, то выступая решением проблем с кадрами на государственных должностях. Если какая-то специальная или силовая служба себя дискредитировала, ее противники призывают люстрировать сотрудников.
Люстрация с латинского переводится как "очищение путем жертвоприношения". Некоторая сбивающая с толку пафосность заложена уже в названии. Это обязательно комплекс мер по пресечению деятельности людей (чаще всего судей, прокуроров, сотрудников спецслужб и полиции), препятствовавших приходу к власти политических оппонентов недемократическими методами.
В конце прошлого века в странах бывшей ОВД довольно распространенным явлением были призывы диссидентов и новых политических деятелей к люстрации всех советских чиновников и сотрудников госбезопасности, ответственных за произвол власти в глазах этих диссидентов. Они желали отстранить от службы всех, кто сажал их, писал на них доносы, угрожал расправой за отличные от социалистической линии политические взгляды.
Скептик найдет в таком объяснении только корыстные, мстительные мотивы новой власти не допустить реставрации старого режима и отчасти будет прав. Следует разделять политическую месть и люстрации. Месть исходит из эгоизма и не учитывает последствия для демократии и государственной стабильности. Тогда как люстрация подчас не предполагает даже принятия каких-то новых законов или создания отдельных комитетов по расследованию преступной деятельности старых правителей. Для демократичной люстрации достаточно, чтобы уже существующие законы просто начали исполняться.
Проблемы механизма
Люстрационные механизмы — очень тонкое политологическое понятие. Любое отклонение от рамок превращает люстрацию в грязный инструмент разборок новой власти с неугодными чиновниками. За последние 40 лет в Восточной Европе так или иначе люстрации прошли в 13 странах — где-то очень жестко, где-то мягко и незаметно.
Все они обладали несколькими основополагающими факторами: гласность, справедливость, индивидуальность наказания. Под гласностью следует понимать необходимость публичного признания и раскаяния люстрируемого. Справедливость означает ответственность за беспочвенные обвинения. Нужно доказывать причастность к преступлениям каждого отдельного человека, а не устраивать массовый политический террор.
Например, новое иракское правительство после свержения режима Саддама Хусейна люстрировало всех, кто состоял в хусейновской партии "Баас". Люди в мстительном угаре не подумали, что баасисты заставляли всю страну вступать в ряды партии, в итоге от работы оказались отстранены обычные учителя и врачи. Это усилило социальное напряжение и раскол в обществе. Схожие первопричины привели к кровопролитной гражданской войне в Ливии после убийства Муаммара Каддафи.
Именно поэтому люстрация — долгий и кропотливый процесс, очень восприимчивый к страновым особенностям и ситуациям. Где-то можно обойтись массовой сменой судейского состава, где-то требуется провести ревизию архивов спецслужб. Пожалуй, наиболее исчерпывающе люстрации прошли в Чехии, Польше и Восточной Германии.
Чешский Нюрнберг
Происходившее в конце-80-х - начале 90-х в чешских СМИ называют "Новым Нюрнбергом". За 8 лет с 1995 года проверкам подверглись 400 тысяч должностных лиц, из них около 3% попали под люстрационные механизмы. Это самая быстрая люстрационная кампания на территории стран Варшавского договора.
В начале 90-х перед первыми республиканскими выборами все партии, за исключением коммунистов, обратились в новосозданный Минюст с просьбой проверить своих сопартийцев на причастность к деятельности спецслужб в советский период. Это была больше популистская мера, направленная на отказ и дистанцирование от коммунистической повестки:
Чтобы мы вывели наш народ из страшного прошлого, необходимо принять такие меры, — говорил тогда Вацлав Бенда, депутат Федерального собрания в 1990-1992 годах.
После выборов в 1991 году Федеральное собрание поручило комитету при парламенте проверить всех депутатов, министров, сотрудников аппарата на предмет сотрудничества со спецслужбами. Для Чехии было важно совершить именно полное люстрирование советских спецслужбистов, потому что в новой демократической атмосфере независимости преемственность советских силовых структур ощущалась как интервенция враждебного правительства. Примечательно, что Александр Дубчек, председатель парламента, символ "Пражской весны", отказался подписать закон, и его пришлось подписывать заместителю Рудольфу Батеку.
Комиссии в первые же месяцы удалось обнаружить, что 17 депутатов Федсобрания общались со службой безопасности. Им предложили уйти в отставку под угрозой публикации имен и данных о сотрудничестве. Пятеро согласились, остальные 12 либо публично признали сотрудничество, либо начали долгие судебные тяжбы за свое имя. Вскоре еще около 100 человек из окружения премьер-министра тоже были люстрированы. Появлялись сообщения о ликвидации архивов спецслужб противниками люстраций, что подогревало страсти.
К тому моменту национальные опросы показывали, что 80% людей жаждут продолжения. К политикам чехи хотели добавить банкиров, коммерсантов, начальство на работе, "красных директоров" и первых олигархов — всех, кто не устраивал общество своей перспективностью или успешностью. Такой общественный запрос вылился в закон "О незаконности коммунистического режима" 1993 года.
Решение было принято после того, как выяснилось, что количество заведенных дел оказалось не таким большим, как в других странах, которые вообще не знали, что с этим делать, но не приняли эту форму, — Павел Жачек, историк Института по изучению тоталитарных режимов.
Претенденты на государственную должность должны были запрашивать "люстрационное удостоверение" — документ, подтверждающий или опровергающий их участие в репрессиях прошлого. Вердикт можно было оспорить в суде, а документы становились публичными после обращения гражданина. Сначала "подтвердившимся" нельзя было занимать должности в течение 5 лет. Потом запрет продлили еще на пять лет, а к концу 90-х сделали бессрочным.
Люстрации сильно поляризовали общество в 2000-х. Многие считали, что они оказались недостаточными (расхожее выражение у чехов — "чистеньких не было"), а другие были уверены, что люстрации нанесли вред, потому что те, кто имел возможность, обошел этот закон, а иных несправедливо отлучили.
Я знаю замечательного ученого, который попал в списки как "идейный сотрудник". В 80-х годах он несколько лет работал в научной лаборатории в одной западной стране, и его регулярно вызывали на беседы с секретарем чехословацкого посольства. Без его ведома его наделили партийной кличкой. Так этот ученый нобелевского класса не прошел люстрацию и не смог в Чехии стать ведущим работником. Теперь он уже много лет работает за границей на высоком посту, а некоторые чехи, которые против него в науке просто гномы, с удовольствием называют его "предателем". Это дело прошлое, я считаю позором тот факт, что люстрационный закон до сих пор действует, — говорит Зденек Йичински, бывший депутат Федерального собрания.
Не приветствовал люстрацию и первый руководитель новой Чехии Вацлав Гавел. Он называл люстрационные законы "охотой на ведьм", но не мешал и не способствовал. Впрочем, тот же Вацлав Гавел говорил: "Лучше пять лет ошибок, чем пятьдесят лет саботажа". Основные люстрации закончились в 2006-2011 годах.
Германское объединение
Немецкий вариант уникален. Фактически ГДР присоединялась к ФРГ, перенимая судебную практику и политические институты. Главное отличие от чешских люстраций в том, что никаких новых законов в Германии не создавали. Сотрудников министерств и прочих ведомств частями увольняли (среди которых были и преподаватели университетов и школ), а потом тут же предлагали устроиться обратно на новых условиях. Проверке подвергалась возможная связь со Штази. В случае отказа кандидат мог оспорить решение в суде.
Архивы ГДР были огромными и распространялись на несколько стран ОВД, за всем уследить было невозможно, поэтому Бундестаг разделил обязанность по проверке архивов с общественными комитетами. Возникали разногласия по поводу обнародования тех или иных фрагментов, активисты даже объявляли голодовки у зданий МГБ и Штази. Правительство Гельмута Коля пыталось закрыть им доступ в федеральный архив, настаивая на неприкосновенности частной жизни. Йоахим Гаук, руководитель одного из общественных комитетов и впоследствии президент Германии (в 2012-2017 гг.), собрал тысячи подписей известных немцев под декларацией с призывом отменить закрытие архивов.
Существует миф, что новый судейский корпус просто пришел из ФРГ на территорию ГДР. Однако судьи ГДР прошли такую же проверку на профпригодность и сдали экзамены для работы с новым единым законодательством ФРГ и ГДР. К началу 2000-х выработалось три критерия люстрации:
- Каждый кандидат рассматривается отдельно по его деяниям и не принимает коллективной ответственности за злодеяния структуры (спецслужб).
- Будет ли сохранение этого сотрудника представляться необоснованным? Как воспримет его назначение общество?
- Чем выше должность в органах безопасности, тем больше вероятность, что человек не будет принят на работу.
Люстрация в Германии длится до сих пор, последние сроки по делам высокопоставленных чиновников как раз заканчиваются в конце 2019 года, после которого правительство, вероятно, снова продлит действие люстрационных процедур. За все время в Германии на причастность к спецслужбам СССР было проверено более 1,7 млн госслужащих. Из них 55 тысяч потеряли работу и возможность вернуться в госструктуры. Люстрации, по данным НИИ Мировой экономики и международных отношений, привели к снижению числа выходцев из ГДР в элите страны. Сейчас эта цифра составляет около 20%.
Польская мягкость
Оппозиционный профсоюз "Солидарность" пришел к власти в результате переговоров, что несколько охладило их желание карать направо и налево. Люстрация начиналась не как месть за посадки, а как "подведение жирной черты под прошлым", по словам первого послекоммунистического премьер-министра Тадеуша Мазовецкого.
Люстрации начались с прокуроров. Было уволено около 300 человек. Упразднили политическую полицию — Службу безопасности, а ее сотрудники не получили работу в новых схожих структурах. Верификацию удалось пройти примерно половине (14 тысячам) из них. Они попали в основном на низкие должности в МВД.
Польская люстрация стала заметна чуть позже, в 1992 году, когда в СМИ попал список из 64 представителей элиты Польши, сенаторов и депутатов, а также новоизбранного президента Леха Валенсы, лидера "Солидарности". Участники списка имели связи с советской ГБ, что вынудило Сейм вынести вотум недоверия президенту и отправить его в отставку. Лех Валенса до сих пор не признает свои связи с КГБ и требует извинений. Агентурное имя, по данным польских СМИ, у него было как из мультика — "Болек".
Выводы (экспертов) не оставляют сомнений: рукописное обязательство о сотрудничестве со Службой безопасности было полностью написано Лехом Валенсой. Семнадцать рукописных расписок о получении денег за переданную сотрудникам Службы безопасности информацию были полностью написаны Лехом Валенсой. 29 рукописных доносов, подписанных псевдонимом "Болек", были полностью написаны Лехом Валенсой, — заявил глава следственного отдела IPN Анджей Поморский на дополнительном расследовании, организованном в 2017 году, когда 74-летний Валенса вновь попытался вернуться в политику.
Даже следующий президент Александр Квасьневский подвергался проверкам, но это были чисто политические игры. В конце 90-х интерес к люстрациям у польского общества поутих. Это связывается с уже существовавшей относительно развитой гражданственностью в момент развала СССР, а также с приходом левых сил в Сейм. Тем не менее в 1999 году был создан специальный люстрационный суд и был принят закон о люстрационных декларациях, которые должны были подавать все кандидаты на публичные и потенциально коррупционные должности.
Необходимо найти тонкое равновесие. Это не должна быть месть. Должен быть индивидуальный, а не коллективный подход в люстрационных законах. Второе — это право на защиту, презумпция невиновности, пока вина не доказана судом. И третье: должно быть гарантировано право на встречное обращение в суд и обжалование, — считает польский историк и адвокат Павел Осик.
В декларациях они должны были указывать, имелись ли у них связи с КГБ. Фактически это был такой акт публичного покаяния, после которого кандидату все прощалось и начиналась обычная конкурсная процедура принятия на должность. Если человек отрицал все связи с КГБ, но в архивах затем находились его доносы или акты о получении денег, их данные публиковались, а кандидаты теряли возможность устраиваться на государственную должность на 10 лет.
В дальнейшем законы о люстрации расширяли свое действие, затронув в итоге около 700 тысяч человек. Проверке подвергались очень многие: от первых лиц государства до банкиров, сотрудников госпредприятий, судей, нотариусов, военнослужащих, родившихся до 1 августа 1972 года. Основная люстрационная кампания была законодательно свернута в 2007 году Конституционным судом Польши путем исключения большого числа профессий из люстрационных списков, по которым нужно было подавать декларации.
Польский опыт люстрации — очень странная штука.
С одной стороны, она является определенным проявлением нетерпимости общества ко лжи и попыткой отстранить от власти тех, кто был причастен к политическим репрессиям и ограничению гражданских свобод в коммунистической Польше. В конце концов, это была попытка отстранить от власти бывших "стукачей".
С другой стороны, многие считают, что польская версия люстрации неэффективна по сравнению с немецкой и чешской, в частности потому, что с ее введением новая польская власть опоздала на несколько лет и утратила подходящий момент. Стала ли люстрация эффективным средством для декоммунизации — об этом польское общество дискутирует сих пор, считает украинский публицист Александр Зинченко.
Самое важное, что дает люстрация, — возможность коллективно найти ответы на исторические вопросы и проблемы. Человеческий социум устроен по принципу поиска виновных, поэтому пока в обществе будет сохраняться принцип коллективной ответственности, проблемы решены не будут.
