"Ростех" показал на "Иннопроме" новинку - сверхпрочный ноутбук на основе российского процессора "Эльбрус" ЕС1866. Модель была создана по заказу Минобороны для работы в тяжелых полевых условиях. Ноутбук обладает герметичным корпусом, устойчивым к температурным перепадам от -20 до +55 и попаданию влаги. Он может функционировать после ударов и падений, в условиях вибрации и соляного тумана. Но главное, вся начинка - отечественная разработка, что для военного ведомства имеет особое значение. "Ростех" готов поставлять ноутбуки Минобороны по 500 000 рублей за штуку. В сети скептически встретили "новинку", указав на то, что экран и клавиатура у нее импортные, произведено все на Тайване, а техпроцесс существенно отстает. Сергей Иванов - о причинах отсталости РФ в индустрии и перспективе догнать мировых лидеров.
"Советские компьютеры — самые большие компьютеры в мире!" - печальная полуправда-полуанекдот, который иллюстрирует отставание нашей страны в компьютерной индустрии. Но на самом деле не все так просто и однозначно.
Отставание на несколько лет в любой наукоемкой отрасли неприятно, но, как правило, некритично. Например, отставание на 10 лет в авиастроении выражается в том, что расход топлива самолетов будет на 1% выше, чем у лидеров. Конечно, при умножении на миллиарды долларов получается внушительная сумма, но в целом картина весьма благоприятна и оставляет пространство для маневра.
Но компьютерная индустрия не такая. В мире электронных вычислений все еще действует закон Мура: пусть и с некоторыми оговорками, он гласит, что каждые 24 месяца число транзисторов на печатной плате будет удваиваться. А это значит, что компания или государство, которое всего лишь на 10 лет отстает в своих технологиях от лидера, по характеристикам будет отставать не на один процент, а в десятки раз. Отставание становится очень чувствительным.
История компьютеров началась, по сути, с окончанием Второй мировой войны. Лидерами в отрасли сразу стали США, но СССР, пусть и с некоторым опозданием, довольно быстро включился в гонку. Компьютеры тогда были залогом выживания страны: без точных математических расчетов было невозможно сделать эффективное ядерное оружие, рассчитывать траектории баллистических ракет и другие критически важные в атомном веке устройства. Если говорить о характеристиках выпущенных ЭВМ, СССР держался вровень со Штатами, а в определенные моменты даже опережал. Например, во время исторической миссии "Союз-Апполон" советская сторона тратила всего лишь минуту на обработку телеметрии, в то время как американские компьютеры справлялись с этой же задачей за полчаса. Но был один очень неприятный, но крайне существенный нюанс - количество выпущенных и используемых ЭВМ.
Компьютеры, как только их стало чуть больше двух экземпляров на видимую Вселенную, сразу привлекли внимание самых разных коммерческих контор. Рыночная экономика в США позволила быстро удовлетворять этот спрос, наращивая производство ЭВМ. Поскольку задачи у клиентов были самые разные, требовались специфические программы, которые их решали. Так рождалась новая отрасль — коммерческое программное обеспечение.
Бытует мнение, что программирование в 60-е и 70-е ограничивалось тем, что запыханные инженеры-математики, не спавшие всю ночь, бегали к какой-то чудовищно прожорливой ЭВМ со своими наборами перфокарт, на которых написаны их нехитрые программы для вычисления траектории какого-то астероида или расчета двутавровых балок на прочность. На самом деле в США в это время уже существовали огромные коллективы программистов, работающих над крупнейшими системными программными продуктами — например, операционными системами. Тысячи человек в течение нескольких лет решали колоссальные задачи, в результате чего формировались принципы управления крупными проектами (существенно отличающиеся от управления в любой другой инженерной отрасли), стандарты программирования и другие фундаментальные опоры IT-индустрии. Очень многие основатели будущих мегакорпораций прошли через эту школу. Формировался рынок программного обеспечения, на котором СССР фактически не был представлен.
В итоге к 80-м годам советские компьютеры выпускались сотнями, в то время как американские машины шли на поток целыми тысячами. Появились персональные компьютеры — настоящий прорыв в индустрии. Попытки сделать персональные компьютеры существовали и у СССР. Отставание стало уже очень существенным, но все еще не критичным. Советские компьютеры были хуже, чем американские, и их было меньше. Но они все-таки были, сократить разрыв было вполне возможно.
Но Советский Союз развалился, и производство всей микроэлектроники на территориях бывшего СССР фактически уничтожили. Тут надо сделать небольшое пояснение. Пусть характеристики компьютеров быстро растут, а сами компьютеры очень быстро устаревают, для элементной базы это не совсем так. В мире уже тогда появлялось много "умных" устройств или датчиков, которым был нужен не очень производительный, но дешевый процессор. Микроволновке или стиральной машине не нужны терабайты памяти и гигагерцы тактовой частоты, поэтому производственные линии "устаревшей" микроэлектроники в мире всегда востребованы. У нас же все эти колоссальные производственные мощности были фактически уничтожены, и существовавшая инженерная школа осталась без возможности воплощать свои идеи на практике. Она начала также приходить в упадок.
Военная электроника, специфичные военные компьютеры остались, но в XXI веке информационные технологии достигли такого охвата, что в современной армии одними только военными компьютерами, зашитыми в ракеты и радиолокационные станции, сыт не будешь. Когда мы говорим о военном деле, тут уже не до шуток. Современные компьютеры и программы настолько сложны, что их производитель может без труда спрятать там "закладки", которые в нужный момент сделают машину неработоспособной. Это не паранойя — в военном деле все средства хороши, в истории существовали весьма неприятные прецеденты. Например, с помощью компьютерного вируса Stuxnet в Иране были уничтожены несколько десятков центрифуг для обогащения урана перед тем, как программа-агрессор была обнаружена.
Проверить иностранный софт и железо на наличие недружественных "закладок" практически невозможно — мегабайты бинарного кода и миллионы транзисторов никто не сможет препарировать. Для гарантии того, что в "годину проклятую" все будет работать именно так, как надо нам, нужно иметь свое родное железо и свой софт.
И тут-то выясняется, что у нас все производственные мощности попросту уничтожены, и осталась только инженерная школа — тоже отставшая на десятилетия. Такой разрыв нельзя устранить с наскока. Сколько денег ни вливай, упущенное время и возможности не вернуть.
С такими стартовыми данными угнаться за лидерами и сделать что-то привлекательное с точки зрения рядового потребителя практически невозможно. Поэтому "Эльбрусы", которые являются самыми "крутыми" российскими компьютерами, вызывают у обычного человека только печальный смех, не говоря уже о том, что фактическое производство российского компьютера происходит на импортном оборудовании, а часть комплектующих закупаются в других странах.
Положение отечественных компьютеров и их освещение в медиа усугубляется политикой компании-разработчика. Это сухие и скупые пресс-релизы, традиционное для наших "не имеющих аналогов в мире" продуктов преувеличение характеристик. При этом эта ложь практически мгновенно разоблачается с очевидными последствиями для репутации. И, как итог, на голову несчастному "Эльбрусу" сыплется гораздо больше тумаков и упреков, чем он того заслуживает. Да, он устарел по меркам современной индустрии. Да, на нем запустили DOOM 3, который вышел уже 14 лет как. Да, вряд ли кто-то предпочтет эту машину в качестве своего домашнего компьютера.
Но для безопасности и обороны подходит и такой вариант. Поэтому даже то "железо", которое делается, например, в Тайване, но по нашим чертежам и проектам, в этом плане безопасно — никаких "закладок", кроме наших собственных, там нет. А что касается софта, то с его написанием в нашей стране все обстоит довольно неплохо. Со множеством задач на этом поприще мы можем справиться самостоятельно.
К сожалению, нельзя сказать, что задача нашей промышленности — "догнать и перегнать" мировых лидеров. Эта задача находится далеко за пределами наших возможностей даже в самых оптимистичных сценариях. Но сократить разрыв и нарастить свое производство вполне реально.
