Американский журнал Time впервые выбрал Человеком года того, кого уже нет в живых, - убитого в саудовском генконсульстве в Турции журналиста Джамаля Хашакджи. Он работал обозревателем Washington Post и с 2017 года жил в США. Вместе с ним звания удостоились "журналисты всего мира", которые пострадали из-за своей профессиональной деятельности. Среди них оказалась также заместитель главреда "Эхо Москвы" Татьяна Фельгенгауэр** и переехавший на Украину Аркадий Бабченко, инсценировавший собственное убийство, в котором Киев сразу же обвинил Москву. Дмитрий Лекух — о странном выборе редакции и журналистике, которой не стало.
Титула "Человек года-2018" удостоилась могучая кучка журналистов, "пострадавших за правду". У нынешнего номера несколько обложек: на одной изображена американская Capital Gazette, на редакцию которой была совершена атака летом. А также филиппинская журналистка Мария Ресса, создавшая сайт, специализирующийся на жертвах "борьбы с наркотиками" по-филиппински (справедливости ради, там все реально сурово). В центре внимания и репортеры Ва Лоун и Кья Со Оо, которые получили тюремный срок в Мьянме за то, что освещали убийства мусульман-рохинджа.
В публикации Time упоминается и Татьяна Фельгенгауэр**, павшая (здоровья ей) жертвой грузино-российско-израильского психа Бориса Гритца, у которого была якобы "телепатическая" связь с ведущий и который утверждал, что журналистка была "слишком навязчивой". И, разумеется, "Новая газета". А еще жертва русского политического убийства журналист Аркадий Бабченко, который, правда, после "заказа" ожил.
Прямо не обложка, а реквием. Правда, не по персоналиям: тем, кто умер, — Аллах судья. Остальным - здоровья. А реквием это по той части нашего общего ремесла, которая называлась "англосаксонской школой журналистики", которая в отдельные периоды человеческой истории была действительно по-настоящему хороша. И там реально было чему по-настоящему поучиться.
Сейчас же — не знаю, системный мировоззренческий кризис западной цивилизации тому виной или что — но ситуация выглядит и вправду удручающей. Тот же Джамаль Хашакджи действительно погиб страшной смертью и действительно достоин памяти хотя бы поэтому. Вот только не надо врать, хотя бы самим себе, что этот человек из самой верхушки аравийских правящих кланов погиб как "страж" во имя свободы слова или из-за профессии в журналистике.
Причины убийства, каким бы оно по-восточному жестоким ни выглядело, все-таки — и это все понимают и признают — лежали совсем в иной плоскости. Тут скорее не стоило путать туризм с эмиграцией, но это другой вопрос, тонкости устройства и системы управления восточных абсолютных монархий не входят в сферу моих значимых интересов. Но к журналистике трагическая гибель обозревателя The Washington Post совершенно точно никакого отношения не имеет.
Журналистика составляла весьма незначительную часть даже в весьма бурной жизни представителя арабского истеблишмента. А так эта жизнь вмещала многое: и дружбу с Бен Ладеном, и войну, и участие в оружейном бизнесе. Но она была насыщена весьма упорным участием в борьбе за власть внутри Саудовской Аравии. И какое это отношение имеет к высокому званию "стража", знает только сам журнал Time.
Мало имеет отношения журналистика и к ситуации с филиппинкой Марией Ресса: "правозащита" — это не менее уважаемая, но иная сфера человеческой деятельности, не имеющая отношения к "ремеслу".
Но самой забавной и карикатурной в этой костюмной драме, безусловно, является по-своему даже трагическая фигура Аркадия Бабченко. Который и при жизни-то, по правде говоря, был дурак-дураком. Да и после "смерти" тоже не поумнел. Просто с Бабченко все как-то уж совсем символично получилось. До своей трагической "гибели" он был абсолютно мной не уважаемый, враждебный, наглухо закомплексованный принципом "Если у тебя в детстве не было велосипеда, а потом ты вырос и его купил, то у тебя все равно в детстве не было велосипеда". Провокативный, вздорный, "чужой", но все-таки профессиональный и по-хорошему отмороженный журналист.
После "смерти" же журналист Бабченко, как ему это и полагается, умер. А тот, кто вещает из Бабченко после его воскрешения, — это кто угодно, но только не журналист. Если тебе принципиально не верят, не знают, правду ты говоришь или вполне осознано врешь, — ты уже больше не относишься к цеху, ремесло которого заключается в "продаже достоверной информации".
Поэтому выжил гражданин Бабченко тогда или отдал душу кому-то, вообще не имеет никакого значения: для профессионального цеха журналист Бабченко мертв. И это никак не связано с политикой, демократической ли, тоталитарной ли. Просто азы ремесла.
И когда уважаемый журнал Time помещает этого пованивающего затхлым человека внутри истории о "стражах", рыцарях профессии, это говорит в первую очередь о качестве понимания профессии в самом издании Time. И свидетельствует, безусловно, о глубочайшем системном кризисе англоязычной журналистики.
И тут вообще не важна идеология, либеральная либо еще какая, которой придерживается редакционная политика издания. Просто с чисто профессиональной точки зрения подобного рода ралли — от Джамаля Хашакджи до Аркадия Бабченко — это уже и само по себе самый настоящий приговор.
- * внесены Минюстом РФ в список иноагентов
