Суд приговорил инвалида-колясочника Антона Мамаева к 4,5 годам колонии за разбой и вымогательство у двух крепких мужчин, один из которых - бывший спецназовец. История, известная со слов правозащитников, быстро разлетелась по всем СМИ. И они задаются вопросом, как мужчина с весом 18 килограммов, который не может обходиться без посторонней помощи, мог подавить чью-то волю, но главное - почему его посадили в обычную камеру, где никто ему не может помочь. Платон Беседин рассуждает о том, почему в России стали забывать про здравый смысл и милосердие.
Еще недавно мы обсуждали случай с 6-летним мальчиком, сбитым во дворе собственного дома. Экспертиза признала мальчика пьяным (содержание алкоголя в крови – 2,7 промилле, это примерно бутылка водки). Позднее данная информация подтвердилась, затем ее опровергли.
И вот – новое громкое судебное дело. Речь об Антоне Мамаеве, инвалиде-колясочнике, которого уже нарекли "русским Стивеном Хокингом". Антон обвиняется в вооруженном разбое: по версии следствия, он угрозами и силой отнял мотороллер. Появились и соответствующие заявления "пострадавшего" – бывшего спецназовца, который в деталях рассказал, как Мамаев, угрожая жестокой расправой, обещал прострелить ему колено и увезти в лес.
Дело кажется абсурдно-невероятным, если учесть, что Антон Мамаев с детства страдает редкой болезнью – спинальной мышечной атрофией. Говоря просто, из-за мутации в гене его организм вырабатывает мало белка и это приводит к потере моторных нейронов. С годами мышцы полностью атрофируются. Сейчас Антон весит 18 килограммов и передвигается на инвалидной коляске. Мамаеву дали 4,5 года заключения. Для человека с таким диагнозом это равносильно смертной казни.
У Антона есть жена, ребенок. Был и человек, который за ним присматривал, Василий. Вот его и самого Мамаева обвиняют в вооруженном разбое. По версии же Антона, он просто купил мотороллер с целью перепродажи, а заявление двух здоровых мужчин родилось из давней неприязни к нему (Мамаев занимался логистическим бизнесом).
Безусловно, в ситуации, прежде всего, должно разбираться следствие. Но не слишком ли часто мы прикрываем творящуюся несправедливость данной общей фразой? И что делать, если следствие не дружит с таким понятием, как "здравый смысл"? Ведь снова и снова мы становимся свидетелями странных уголовных дел, вызывающих нездоровый резонанс в обществе. Я вспомнил историю сбитого Алеши, можно говорить и о девушке, осужденной на 12 лет за две таблетки экстази, о которых она ничего не знала, прилетая из Турции ("Бангкок-Хилтон" по-русски).
В случае же Мамаева ситуация еще тяжелее – ведь в центре событий инвалид-колясочник. Очевидно, что сам он не мог заняться вооруженным разбоем. Это физически невозможно. Трудно представить, как он – ради мотороллера! – угрожает двум здоровым мужчинам жуткой расправой: с отрезанием ушей и прострелом колена. Для полноты картины он, наверное, еще должен был протянуть лопату и отчеканить: "Копай себе могилу". А потом голосом Терминатора добавить: "Мне нужен твой мотороллер".
Хорошо, допустим, Мамаев был, скажем так, "мозговым центром" в вооруженном разбое: он разработал план и руками все того же Василия "отжал" мотороллер. Но где факты? Где доказательства? Почему мужчины, потерявшие мотороллер, учат – есть соответствующее видео – того же Василия кататься на нем? Где материалы следствия? Где указанный "пострадавшими" пистолет?
И даже если все это так, то заслуживает ли инвалид-колясочник с убийственным диагнозом 4,5 года лишения свободы, что, повторяю, равносильно для него смертельному приговору? Ведь судья Тимирязевского района видел, что отправляет в камеру инвалида. И вот, например, в той же бесчеловечной, как у нас любят говорить, Америке судья города Провиденс простил ответчице штраф в 400 долларов, когда услышал историю ее жизни: сына убил родной брат женщины, позднее через суд ее выгнали из квартиры, и она до сих пор не может ни найти работы, ни оформить себе пособие. Американский судья проявил милосердие, которое подчас важнее справедливости.
От дела же Мамаева разит не только несправедливостью, но и откровенным маразмом, сочетающимся с бессердечностью. Особенно на фоне того, как власть имущие присваивают себе миллиарды, а потом спокойно уезжают за границу или отбывают свои краткосрочные заключения. Как тут не вспомнить классическое: "В России, чтобы не сесть, надо воровать вагонами". Так где справедливость?
И это не просто тревожный звон в колокол, но реквием по надеждам на справедливое общество, а ведь именно несправедливость, расслоение, незащищенность более всего возмущают россиян. И речь ведь не об отдельных случаях, а уже о системе, подобные ситуации мы видим все чаще и чаще.
К кому идти, обращаться, стучаться униженным и оскорбленным людям? Дозваниваться президенту на "Прямой линии"? Ведь только после грандиозного общественного резонанса Антона Мамаева перевели из СИЗО в больницу. Только после вмешательства СМИ, общественных деятелей и депутатов. Но перед этим были муки Антона Мамаева в камере, где не было никакого медицинского обеспечения, где он испытывал жуткие боли и буквально – это не оборот речи, а констатация факта – находился на грани смерти. Так было и с Алешей, когда его родители обивали пороги судов и прокуратуры.
А ведь о скольких случаях мы не знаем? Сколько людей у нас осуждено несправедливо? И только за десятки из них вступаются правозащитники.
Можно ли в принципе доводить ситуацию до подобных крайностей? И несут ли все эти судьи, эксперты, прокуроры ответственность? Нет, они остаются там же, где и были, чтобы дальше творить несправедливость.
Нам рассказывают о грандиозных проектах, о новых инициативах – наверное, все это нужно, но гораздо важнее для простого человека чувство защищенности. Для простого россиянина сегодня главное – это справедливость, которая будет реализовываться на всех уровнях, и делаться это будет без обивания порогов и попытки достучаться до массового сознания. Справедливость в мелочах, справедливость на местах – вот чего мы должны требовать в первую очередь.
Потому что иначе жертвами станут не только инвалид-колясочник Антон Мамаев и 6-летний, но и все мы. И простому человеку остается лишь ждать, когда в наш мир наконец-то заглянет справедливость. Ждать и, как у Достоевского, думать: я, пожалуй, лучше завтра приду, сегодня вон и молоко пролито, и генералы смотрят сердито.
