Компания Facebook и агентство Reuters объявили, что будут вместе бороться с фальшивыми новостями в преддверии выборов президента США в 2020 году. Фактически это далеко не то, что предлагал западным лидерам Марк Цукерберг, однако начинание серьёзное – известно, что программа продолжит действовать и после выборов. Макс Фишер - о том, почему вымышленные новости пока что побеждают, как работает западная система борьбы с домыслами и откровенными фальшивками в сети, как планирует работать, и что с этими планами может быть не так.
Как сейчас пытаются бороться с фейками на Западе
Введенные недавно в России законы об ответственности за распространение фальшивых новостей вызвали серьёзное осуждение как со стороны внутренней оппозиции, так и на самом Западе – к примеру, опрошенные “Немецкой волной*” эксперты указывали на то, что это может оказывать давление на СМИ и создавать возможности для самоцензуры.
“Сегодня мы можем говорить о том, что этот закон перечеркнет последнюю вольницу независимых СМИ, в основном малых - это онлайн-СМИ, Telegram-каналы”, – утверждал один из них.
С момента вступления в силу законов прошёл год, однако случаи их реального применения всё ещё единичны и не слишком походят на цензуру. Тем временем, аналогичные законодательные нормы в западных странах, как правило, действуют уже значительно дольше и вопросов к ним тоже больше. Едва ли здесь тоже следует говорить о риске цензуры, но ответственность в других странах предусматривается куда более серьёзная – к примеру, в Малайзии за распространение ложной информации, включая репосты, можно получить до шести лет, а в Европе нарушителям грозят штраф на порядок больше российских.
Имея возможность всерьёз наказывать распространителей фейк-ньюс логично предположить, что власти при помощи корпораций делают и всё возможное их опровержения. Однако практически ни один из механизмов фактчекинга сейчас не показывает такой эффективности, которую от него ожидали. Почему же так происходит?
Информационные агентства и другие СМИ пошли по пути создания отдельных подразделений по проверке информации. Так, чтобы не распространить фальшивку самим, они изучают поступающие видео и фото, сверяя их с погодными сводками в предполагаемый день записи и разыскивая любые детали, которые могли бы указать на подделку. Тем не менее, это совершенно не работает в политическом сегменте – проверить сведения, публикуемые под видом “слов источника в Белом Доме”, общественность не может, как и установить подлинность тех или иных аудиозаписей с голосами, похожие на голоса известных политиков, а сами СМИ и герои новостей постоянно обвиняют друг друга в ангажированности.
Для борьбы с фейками в сети поисковая система Google призвала на помощь Facebook и с полсотни крупных изданий. Была введена специальная микроразметка, которая позволяет показывать итоги фактчекинга прямо на странице поисковой выдачи, однако выглядит эта строчка совершенно неприметно, и отображается только под ссылками, ведущими на разоблачение, а не саму фейковую новость. Разумеется, даже те материалы, которые были признаны фактчекерами поддельными, из выдачи никуда не исчезли.
В Facebook специально для пресечения распространения фальшивых новостей трудятся 35 тысяч человек. Они также дают общую оценку безопасности той или иной информации. По словам Марка Цукерберга, наступила эра “чистых демократических выборов, свободных от влияния любых зарубежных правительств”. Сработает это или нет, будет видно уже в этом году, однако если реализация не будет значительно отличаться от инициатив Google и крупнейших СМИ, следует ожидать новую волну громких обвинений в “иностранном вмешательстве” и попыток импичмента – особенно, если Трамп будет переизбран.
WhatsApp, устав бороться с массово пересылаемыми выдуманными новостями, пошёл на радикальные меры и начал ограничивать возможность одновременной пересылки сообщения всем контактам. Нельзя сказать, что это сильно помогло – пересланных гифок с котами, вероятно, действительно стало меньше, но в ситуации, когда люди слишком напуганы, чтобы мыслить разумно, “вирусные” сообщения начинают пересказывать, пересылать скриншотами или даже надиктовывать голосом.
Ключевые проблемы
Объективная борьба с фальшивыми новостями в юридическом плане возможна только при существовании максимально отчётливых критериев таковых. Существующие законы, как в России, так и за рубежом, создают массу лазеек для всех сторон – в отсутствии исчерпывающего описания признаков фейк-ньюс и при условии целиком справедливого и прозрачного судебного разбирательства, спор истца (будь то государство или частное лицо) и предполагаемого распространителя фальшивок вместе с хорошим адвокатом может растянуться на годы с малопредсказуемым исходом. Разберём несколько потенциальных “узких мест”.
1. Понятие “очевидно ложной информации”. Такая формулировка присутствует, к примеру, в немецких законах. При этом её применение, очевидно, носит лишь избирательный характер – например, новости о вреде генно-модифицированной пищи, очевидно ложны, поскольку не существует ни одного научного исследования, которое бы это подтвердило, однако никто не преследует их распространителей. Этот список можно продолжить публикациями о плоской Земле или конспирологическими теориями, имеющими популярность по всему миру. Существуют тысячи и даже миллионы людей, для которых подобная чепуха - не “очевидно ложная” информация, а предмет для обсуждения или даже веры. Вспоминается и один из самых громких примеров “фейк-ньюс” в нашей истории – знаменитая передача с Курёхиным и Шолоховым, которая убедила немало жителей страны в том, что Ленин был грибом. Конечно, сейчас подобную сатиру вряд ли бы многие восприняли всерьёз, но и манипулирование теперь выглядит более достоверно.
2. Избирательность при выборе фейков для разоблачения. Любой из фактчекинговых проектов не может обработать весь поток поступающей на проверку информации – если позволить пользователям самим присылать материалы, сервис можно будет “заддосить” по аналогии с компьютерными атаками (отправка множества запросов с целью вызвать стопроцентную загрузку и отказ сервера). Таким образом, выбирать, какие именно новости подлежат проверке, предстоит самой редакции проекта, что ставит её в щекотливое положение – даже если предположить, что спонсоры или руководство не будут пытаться влиять на выбираемые темы, обвинения в однобокости всё равно рано или поздно прозвучат.
3. Неоднозначность и предубеждённость. Обладая определённой словесной ловкостью, любую фейковую новость можно разоблачить так, что у пользователя лишь укрепится уверенность в изложенной там информации, и любую реальную новость можно подвести под понятие фейка, сфокусировав внимание на наиболее сомнительных тезисах из неё, возможно даже не относящихся к основной теме. Уже сейчас для некоторых фактчекинговых проектов впору вводить собственный фактчекинг, а продолжаться это может бесконечно, поскольку снова сводится в форму информационного противостояния. Минимизировать вероятные манипуляции возможно только, если в разоблачении излагать строго факты, причём все факты, касающиеся темы, однако читать подобные “простыни” найдётся мало желающих. Об этом, кстати, и следующий пункт.
4. Проблема распространения разоблачения и доверия к нему. Большинство из популярных фейковых новостей хорошо распространяются в сети, поскольку в них пишется о том, во что люди могут и хотят поверить. Зачастую это задевает важные для общества темы, вызывает у распространителей эмоции. Ровным счётом обратное можно сказать про разоблачения.
Во-первых, далеко не все воспринимают их всерьёз – люди верят в первую очередь в то, во что желают верить. Текст-разоблачение “приглянувшейся” фальшивки нередко бывает подвергнут самому детальному разбору, к нему появляется масса вопросов, на которые по понятным причинам никто не даёт ответа, по крайней мере моментального.
Во-вторых, распространить правдивую информацию чаще всего сложнее, чем ложную. Вторая составлена специальным образом так, чтобы провоцировать “вирусность”, самостоятельно распространяться, быть темой для обсуждения, в лучшем случае – темой для шуток, в худшем – поводом для агрессии. Каким бы убедительным и правдивым не было разоблачение фейка, оно по понятным причинам не будет иметь такого же успеха и его не будут распространять с той же охотой, особенно те, кто поверил фальшивой новости – ведь это будет равносильно признанию собственной ошибки.
Возможно, упомянутые выше моменты и являются основной причиной, по которой в России не спешат массово применять закон о “фейк-ньюс”. Тем не менее, есть случаи, в которых мало кто сможет выступить против его использования: к примеру, если фальшивые новости нанесут реальный ущерб, приведут к гибели людей или причинению вреда их здоровью, а также нанесения серьёзного финансового или репутационного ущерба.
Увы, существуют и реальные примеры – так, в Индии прошла целая серия убийств из-за фейковых новостей. В самом известном случае из-за распространённой информации о якобы действующих в регионе похитителях детей жители одной из деревень убили семерых чужаков, которые показались им подозрительными. После того как на место прибыли полиция, выяснилось, что деревня опустела – придя в себя и испугавшись расплаты, все местные жители, кроме женщин, пожилых и немощных, ушли в леса.
Можно сколько угодно возражать, что Россия – не Индия, однако эффект “стадности” в обществе одинаково примерно во всех странах. Фальшивые новости в этом случае могут стать опаснейшим триггером, самым настоящим “бензином в костёр”. И хотя практика применения новых законов, призванных этому противостоять, в России пока так и не сформировалась, нет сомнений в том, что это случится в будущем. Остаётся надеяться на то, что правоохранительные органы сумеют использовать свои новые полномочия только в тех случаях, когда это действительно поможет предотвратить трагедию, а механизм борьбы с фейковыми новостями максимально избежит вышеупомянутых “узких мест”.
- * внесено в реестр средств массовой информации, выполняющих функции иностранного агента
