Когда в начале лета 2019 года премьер-министр Дмитрий Медведев порассуждал о возможности сокращения рабочей недели, это казалось ни к чему не обязывающим заявлением, тем более что дело было в Женеве. Журналисты сначала ухватились за тему, а потом о ней благополучно забыли. Однако уже этой осенью кабмин планирует провести эксперимент по 4-х дневной рабочей неделе. Михаил Мельников - о недостатках и преимуществах столь приятной для трудящихся масс идее правительства.
Курс на рост производительности труда
Владимир Путин в своем майском указе 2018 года поручил выйти к 2024 году на темпы "роста производительности труда на средних и крупных предприятиях базовых несырьевых отраслей экономики не ниже 5% в год". После этого был сформирован национальный проект "Производительность труда и поддержка занятости", к которому может присоединиться практически любая компания – правда пока только из числа средних и малых. Возможно, организаторы проекта не считают себя вправе указывать компаниям-гигантам, как строить свой бизнес. Таким образом, сейчас в проекте участвуют 266 предприятий. На них-то и планируется ставить эксперименты.
Я уже подробно рассматривал в своих предыдущих публикациях оба тесно связанных вопроса – понятия производительности труда и перспектив четырехдневной рабочей недели. В двух словах напомню содержание предыдущих серий:
- Производительность труда – необъективный показатель, практически ничего не говорящий о реальной занятости людей делом. Одинаковая процедура завинчивания болта в "Ладу" и Ferrari с таким подходом различается по производительности в сотни раз. Что несколько несправедливо по отношению к трудолюбивому тольяттинцу.
- Рубль по отнюдь не идиотскому "индексу бигмака" недооценен в три раза. Долларовая производительность труда в России в три раза ниже, чем в США. Получается, что мы работаем одинаково – что тоже неверно.
- Выше всего "производительность труда" у тех, кто вообще ничего не производит – например, у адвокатов или элитных проституток.
- Ни в одной стране мира нет законодательно закрепленной четырехдневной рабочей недели. Зато в одной из самых эффективных экономик – Китае – действует принцип "9-9-6". С девяти до девяти шесть дней в неделю.
- Самая маленькая рабочая неделя в Евросоюзе – 30 часов в Нидерландах, самая длинная – 41 час в Греции. При этом очевидно, что голландцы намного продуктивнее греков. Первый производит товаров и услуг на 53 тысячи долларов, второй лишь на 20 тысяч (ВВП на душу населения).
Исходя из этого, попробуем оценить необычную настойчивость правительства в деле облегчения труда граждан.
Треть времени – на безделье?
Правда ли, что сотрудники российских предприятий "30-40% времени ничего не делают", как утверждает один из кураторов программы, заместитель министра труда Петр Засельский?
Тут важно понимать, что ранее замминистра трудился в банковской сфере. Действительно, в банковских коридорах часовые чаепития сотрудников вполне возможны, тогда как операционисты в клиентских залах, например, трудятся как пчелы. Так что никакими конкретными цифрами точка зрения Засельского не подтверждается.
Чаще всего в одной и той же организации соседствуют люди, работающие "от и до" в поте лица, и их не столь щепетильные коллеги. Изменит ли реформа последних? Не факт, хотя надежда остается.
Вообще, согласно статистике, мы в России очень много работаем, целых 1974 часа в год. Не китайцы, конечно, многие из которых переваливают и за 3000 часов, но в Европе цифра больше только у тех же греков (впрочем, кто был в Греции, представляет себе интенсивность работы этих людей).
Причина этого не в нашем трудолюбии или, наоборот, лени, вынуждающей растягивать простейшие задания на много часов, а в исключительной клиентоориентированности сервиса, поражающей иностранцев. Практически все продуктовые магазины, скажем, работают ежедневно и без перерывов, что очень странно для сонной Европы. То же относится к сервисным центрам, агентствам, консультациям и прочим организациям, которые в представлении Запада просто не могут быть открыты по воскресеньям, в субботу должны работать до обеда, а в будние дни закрываться не позже 17 часов.
При нашей же бурной жизни во многих отраслях, от медицины до торговли, четырехдневная рабочая неделя потребует привлечения дополнительных сотрудников. Это, кстати, полезно – все-таки повышение пенсионного возраста насытит рынок труда соискателями, и четырехдневка будет для них очень кстати.
Именно поэтому не рассматривается весьма соблазнительная альтернатива – вместо сокращения рабочей недели увеличить продолжительность отпуска. Все-таки нынешние два раза по две недели в год – это очень мало. Для начала можно разрешить людям брать еще столько же за свой счет, потом постепенно сделать это обязательным для бизнеса. Бизнес бы не отказался – он потеряет всего 20 рабочих дней на сотрудника вместо 48 при четырехдневке (52 недели минус 4 недели отпуска). Но при отпусках нагрузка все же перекладывается на действующих сотрудников, тогда как четырехдневка вынудит нанимать новых.
Маркс был бы доволен
Многие говорят, что лишний досуг нашему человеку вредит: он то ли пить начинает, то ли хулиганить, то ли рассуждать. Определенные риски такого рода может и имеются, но в то же время всю свою историю человечество билось за то, чтобы жизнь становилась хоть немного легче, хоть чуть-чуть веселее.
Начавшаяся в конце XIX века и продолжающаяся до сих пор научно-техническая революция позволила сделать огромный шаг в этом направлении – не без влияния, конечно, идей Карла Маркса, изрядно напугавших господствующий класс и тем самым сделавших сносным существование класса бесправного.
Вообще, если вспомнить историю, именно борьба за права "третьего сословия" была основой самых разрушительных социальных катаклизмов. Большевики, например, пришли к власти в России под лозунгом восьмичасового рабочего дня ("Восемь часов работы, восемь сна, восемь отдыха" – цитировал лозунги десятых годов еще Аркадий Гайдар), и именно он стал главной их приманкой для публики. И далее Россия почти весь XX век была одной из самых социально ориентированных стран, именно она показывала миру, что рабочий день может быть не бесконечным, вынуждала американских и европейских олигархов идти на уступки работникам во избежание повторения "русского взрыва".
Так что сила, которая пообещала бы сейчас народу четырехдневку, немедленно снискала бы симпатии значительной части избирателей. И правительство совершенно правильно забрало эту повестку себе. Важно не отдать полезный лозунг в дурные руки. Но в то же время к изменению структуры рабочей недели мы, как мне кажется, не готовы.
Производство вместо производительности
Трехсторонняя комиссия с участием профсоюзов, работодателей и правительства соберется на обсуждение идеи четырехдневки в ноябре. Хотелось бы, чтобы помимо размышлений о том, как подогнать цифры к президентским ориентирам, там присутствовала и простая человеческая логика.
Для улучшения экономики России нужно не столько арифметическое повышение производительности труда, сколько техническое перевооружение. При всем уважении к летучему Федору, наша страна нуждается не в одноразовых космонавтах, а в настоящих промышленных роботах собственного производства. Нам нужно дальнейшее сокращение бюрократического аппарата и развитие бизнеса.
Нам нужно понимание того, что мы сильно отличаемся и от Запада, и от Китая, менталитет в работе играет очень важную роль. Русский человек – проектный человек, он умеет добиваться четко поставленных целей, а вот рутинная работа, к сожалению, убивает в нем энтузиазм – и тогда появляются эти 30-40% безделья.
Нам нужно подумать о снижении налоговой нагрузки для бизнеса, что позволит хозяевам расширять свои предприятия и нанимать больше сотрудников. Эти люди умеют считать деньги, они сами разберутся, какой рабочий день устанавливать для сотрудников. Задача государства – внимательно следить, чтобы это не превращалось в откровенную эксплуатацию. А пять дней по восемь часов – это не эксплуатация, это нормальная занятость, к которой мы привыкли за сотню лет.
К тому же в современных условиях законодательно вмененная бизнесу четырехдневная рабочая неделя с сохранением зарплат может стать серьезным ударом по сфере услуг, выживающей у нас именно за счет сверхдолгого времени работы.
* * *
Думается, в правительстве все это понимают, но пока не видят другого способа быстро поднять производительность труда. Хочется пожелать министрам не гнаться за абстрактной цифрой, а последовательно улучшать бизнес-атмосферу, чтобы людям самим хотелось создавать в России рабочие места и платить сотрудникам зарплату. Это, говорят, и есть настоящий экономический рост.
