Президент России Владимир Путин неоднократно комментировал ситуацию в Белоруссии, в том числе в последние дни, когда встречался с Александром Лукашенко в Сочи. И каждый раз он говорил "Белоруссия", несмотря на то, что официально российский МИД употребляет "Республика Беларусь". Европейские СМИ в последнее время тоже переименовали страну в своих публикациях и настойчиво требуют того же от российских коллег. Михаил Мельников объясняет разницу и просит не ломать язык.
Слившиеся корни
Дорогие, любимые мои пассионарии из сопредельных государств! Сначала вы попытались настаивать на том, что живете в Украине. Я нимало не оспариваю ваше право жить там, где вам удобно, да и сам подумывал перебраться на Украину, пока мой язык не вывели там из моды. Но пытаться на законодательном и дипломатическом уровне менять исторически принятые предлоги можно лишь тогда, когда все остальные проблемы уже решены.
Теперь вы настаиваете, что существуют некие беларусы, которые недовольны президентом Беларуси. Опять же, не возражаю против этого недовольства: Лукашенко (если угодно, Лукашэнка) и впрямь изрядно утомил, причем не только Белоруссию, но и содержащую его Россию (Расiю по-белорусски).
Но каковы основания менять официальную орфографию, если учесть, что наши языки и так происходят из одного корня, а различия минимальны? Слово "Белоруссия" в принципе старше, чем "Беларусь". Сначала появился топоним Белая Русь, потом образованное от него прилагательное "белорусский" с соединительной гласной "о", а потом уже это слово перевели на новообразованный белорусский язык с его взятым для простоты просвещения фонетическим принципом. И теперь нам предлагается образовать от него этноним и прилагательное, сделав пресловутую гласную раздора уже не соединительной, а частью корня.
Логика есть? Да, но совершенно излишняя — просто потому, что уже существуют простые русские слова с теми же значениями. Нам не нужно нового насильственного внедрения в язык не свойственных ему конструкций, мы уже накушались этого с большевиками, поэтому с точки зрения грамотного носителя русского языка "беларус" — не столько человек, сколько грамматическая ошибка.
Как показывает опыт, политические решения в топонимике влияют на язык достаточно медленно, а иногда и очень слабо. На излете СССР мы вместе со всем миром переименовали Бирму в Мьянму, но прилагательное "мьянманский" так и не вошло в обиход даже завсегдатаев Юго-Восточной Азии. Местный язык так и остался для нас бирманским. Большой сторонник написания "Беларусь" и "беларусы", минский специалист по международному праву как-то написал мне на эту тему:
Когда попросили всякие [грубое пренебрежительное определение смуглых людей] Кот Д’Ивуары, Кабо-Верде, Мьянмы и Камбоджи и совсем не [то же самое грубое пренебрежительное определение смуглых людей] Иран, то Россия быстро изменила нормы языка и называет их так, как просили. В чем проблема с Беларусью и Молдовой? Видимо, не в наших комплексах, а в ваших...
Собственно, примененная терминология ясно указывает на уровень этих рассуждений. Это неонацизм, осложненный полным отсутствием понимания того, что никаких Кабо-Верде и Кот-д’Ивуара в повседневном русском сознании просто нет, поэтому их проще простого переименовать во что угодно. Что до Ирана, то в 1935 году советским людям было совершенно не до Персии, это переименование мало кто заметил. Про существование Ирана многие люди узнали только во время Тегеранской конференции. И все равно древнее прилагательное "персидский" так и живет в русском языке.
Нашим отношениям с украинцами, белорусами, молдаванами несколько столетий, и эти отношения более чем близкие. Наши русские предки стояли у колыбели двух из этих наций — и вы хотите изменить всю укоренившуюся лексику, весь синтаксис? Это случится не раньше колонизации Марса. Если его, конечно, тоже не переименуют.
Язык как оружие
Вообще, с "в/на Украине" и "Беларусью" сложилась парадоксальная ситуация. С требованиями изменить языковые нормы к России обращаются проевропейские либеральные силы, борющиеся с диктатурой, но при этом они сами пытаются насаждать лингвистический тоталитаризм (пример — выше). Перед нами ярко выраженная попытка диктовать искусственные, иноязычные нормы вместо того, чтобы позволить языку развиваться по его собственным законам.
Причем тоталитаризм этот — выборочный. Если Белоруссия хотя бы обратилась в свое время ко всем странам мира с просьбой называть ее "Беларусь", то в Польше, например, ничего не слышали про пожелание изменить конструкцию "na Ukrainie" (для сравнения – "w Rosji"). Что лишний раз подтверждает: перед нами политическая демагогия, а не научное языкознание.
Между тем такая демагогия, мягко говоря, небезопасна. Язык — страшная сила, и в сопредельных России государствах об этом хорошо знают. Должен сказать, что я очень тепло отнесся к Майдану 2013 года: его антикоррупционная программа не имела никакого националистического подтекста, во Львове впервые за много лет стали издавать книги на русском языке, а Виктор Янукович у власти — несчастье для любой страны. Но победившая сила самым первым делом взялась именно за языковую повестку, отменив жалкую, трусливую полулегализацию русского языка, которую провели при "проклятом режиме". Не факт, что без пресловутого языкового закона восточные регионы страны не полыхнули бы, но сухих дровишек тогда Верховная Рада подкинула немало.
Запутались сами
Россия действительно удовлетворила просьбу Белоруссии и приняла официальное написание "Республика Беларусь". Так же произошло и с Молдавией-Молдовой. Но даже в официальных российских кругах нет единого подхода к проблеме Белоруссии-Беларуси. Существует официальный общероссийский классификатор стран мира, где под кодом 112 мы видим "Республику Беларусь" — и, разумеется, соответствующий холивар на странице комментариев. Есть также сайт российского МИД с интерактивной картой мира с правильными названиями стран, но там легко заметить забавное несоответствие. Так, бывший Свазиленд, заявивший о своем переименовании лишь в апреле 2018 года, уже называется "Эсватини". Но, наведя курсор на милые сердцу очертания Восточной Европы, мы увидим слова "Белоруссия" и "Молдавия". После клика на "Молдавию" мы долю секунды видим заголовок страницы "Молдавия", после чего он меняется на "Республика Молдова", а вот Белоруссия так и остается "Республикой Белоруссией" — кажется, что у веб-мастера не дошли руки, но всезнающий архив интернета напоминает, что в 2016 году здесь было написано "Республика Беларусь"!
Как видим, никакой последовательности. То же, надо признать, и с официальными лицами. Министр иностранных дел Сергей Лавров, как и подобает дипломату, употребляет термин "Беларусь", но официальный представитель министерства Мария Захарова, хоть и получила статус чрезвычайного и полномочного посла, вполне отчетливо выговаривает "Белоруссия". И особенно грустный факт для сторонников силового вмешательства в русский язык: присвоивший себе звание главного оппозиционера России Алексей Навальный*** в роликах с плашкой "Жыве Беларусь" тоже употребляет слово "Белоруссия". Правда, один из его предшественников в этом статусе Григорий Явлинский аккуратно произносит "Беларусь", но это слабое утешение для пламенных пассионариев.
Никакого пренебрежения Белоруссией в этом нет — есть многовековая языковая традиция, которую одним политическим решением не изменить.
Русский русскому рознь?
Русский язык не монолитное единство, напоминает русско-белорусский политолог и журналист Иван Сухий, и, защищая право белорусов быть беларусами, проводит аналогию с австрийским немецким и американским английским. Он совершенно прав. Можно вспомнить, например, неподражаемый "одесский русский". Но дело в том, что никто в России и не запрещает носителям белорусского, украинского, киргизского, да хоть брайтонского изводов русского языка выражаться и писать как угодно — это скорее прерогатива украинских властей. Просто не надо делать маргиналии нормой — они прекрасны именно в своем окраинном или, как говорили несколько веков назад, "украинном" положении.
Вряд ли кто-то будет отрицать, что основой семьи русских языков все равно является великорусский, государственный язык России. В этом языке есть слова "Беларусь" и "Белоруссия". Первое — стилистически окрашенное, входящее в дипломатический и деловой лексикон, но пока не укоренившееся там. Второе — нейтральное, общеупотребительное. Точно так же, как с "Молдовой" и "Молдавией". Возможно, со временем бытовая норма изменится, но чем агрессивнее малые страны будут на этом настаивать, тем позже это произойдет: ни язык, ни нация не терпят такого давления.
Вообще, на мой взгляд, настойчивые требования к миру называть свою страну каким-то особенным образом есть признак душевной и профессиональной неполноценности требующих. В Бундесрепублик Дойчланд совершенно спокойно относятся к Германии, Аллемании, Неметчине, Вокиетии и другим названиям.
Нохчийн Республика, в прошлом Ичкерия, не возражает против того, чтобы быть на русском и, стало быть, на большинстве языков мира Чеченской республикой.
Россия называется по-латышски "Криевия" (от племени кривичей) и нимало не переживает по этому поводу. Равно как и по поводу Раши, Русланда и даже Оросын Холбооны Улуса.
А вот малым странам (последними в их число зачем-то вступили Нидерланды) очень хочется самоутвердиться. Только это относится не к жителям, а к политическим силам, делающим свой маленький гешефт на извращении естественного чувства народного достоинства, национальной гордости.
Раки, кот и традиции
Мне кажется, грех жаловаться на всепринимающий, очень гибкий русский язык. Всякое бывало, но в целом у нас (не путать с реформаторским зудом разнообразных властей) есть традиция трепетно относиться к чужим именам всякого рода. Мы стараемся сохранять их историческое звучание (сравните Якова с Джейкобом, Иисуса с Джизусом и Хесусом), мы за редчайшими исключениями типа Парижа стараемся воспроизводить чужое звучание или написание.
В милом моему сердцу хоккее за "Авангард" забивает американский носитель французской фамилии Boucher — мы его правильно называем Буше. Как-то раз, правда, некий любитель зоологии из Нижнекамска нанес на спину свитера вратаря Racicot русскую транслитерацию "Ракикот" — все посмеялись, клуб извинился и со следующего матча играл уже Расико. А вот наш снайпер так и остался для Америки Ковалчаком — этих ребят не переучить. Впрочем, с нового сезона в системе "Чикаго" страшно отомстит всей Америке носитель уникальной тюркско-армянской фамилии Андрей Алтыбармакян.
Но вернемся к братьям-славянам. Есть два пути решения нашего маленького противоречия. Либо мы с нашими белорусскими и украинскими друзьями решаем, что говорим на одном и том же языке с диалектными различиями — и тогда можно вместе рассматривать литературные нормы на основе великорусского наречия; либо это разные языки, и мы друг другу не мешаем точно так же, как не мешают друг другу норвежский и суахили.
- * лицо, в отношении которых имеются сведения об их причастности к экстремистской деятельности или терроризму
- ** включен в перечень террористов и экстремистов Росфинмониторинга
