9 апреля должны возобновиться переговоры крупнейших нефтедобывающих государств относительно резкого снижения добычи нефти. Однако взаимные обиды и упреки могут на некоторое время отодвинуть начало конструктивного диалога. В Саудовской Аравии считают недостоверными высказывания представителей России об ультиматуме, который якобы прозвучал на переговорах месяц назад. Россия же настаивает на том, что вся вина в крушении ОПЕК+ лежит на арабских партнерах. Между тем цены на нефть даже стали отрицательными. То есть затраты на транспортировку, оплату экспортной пошлины и другие расходы превысили стоимость продажи нефти марки Urals в Европе. Михаил Мельников о том, что это означает и как с этим жить.
Почему цены падают ниже нуля
В конце марта 2020 года цены на российскую нефть марки Urals на два дня стали отрицательными. Собственно эта марка на рынке не торгуется, но ее дисконт к эталонному сорту Brent в некоторые моменты вырастал до двадцати и более долларов, хотя при обычной жизни составлял полтора-два доллара. 30 марта бочонок Urals можно было купить за −1007 рублей, 31-го – за −1200 рублей. Это цифры агентства Argus, отслеживающего цены на все сорта нефти, а не только торгующиеся на биржах.
Конечно, конкретно с нашей Urals журналисты несколько погорячились. Цена на нее в последние дни марта была не отрицательной, а просто экономически невыгодной, ниже цены транспортировки. Это как если вы испечете батон хлеба с себестоимостью 20 рублей, а продадите его по 15. В случае с нефтью затраты на транспортировку, оплату экспортной пошлины и другие расходы оказались выше цены продажи. То есть непосредственно на входе в трубопровод (именно это подразумевает продажа fip, Free in pipe) в Западной Сибири вы действительно могли приобрести нефть по отрицательным расценкам, но после доставки в Европу цена уже становилась положительной, хоть и очень невысокой (менее 10 долларов за баррель).
Достаточно посмотреть на карту, чтобы понять одну из причин такого положения вещей. Urals — смесь сортов из Западной Сибири и Поволжья, нефть с повышенным содержанием серы относительно эталонных марок. Сама по себе добыча здесь достаточно дешевая, но неизбежная процедура смешивания до нужных параметров, а далее доставка нефти до пунктов перевалки на танкеры весьма дорога, это не месторождения Северного моря или Аравии, где заполнять танкеры можно практически не отходя от скважины.
К тому же сера не украшает нефть, отсюда и дисконт по отношению к той же североморской Brent. Однако в мире есть множество нефтеперерабатывающих заводов, которые технологически адаптированы именно к сернистой нефти, просто так заменить наш сорт на, к примеру, аравийский Dubai Crude Oil не получится. В первую очередь это относится к НПЗ на территории стран бывшего СССР и Восточной Европы. То есть спрос на нашу нефть есть, он стабильный и в обозримом будущем никуда не денется. Китай же покупает более легкие (и более дорогие) сорта из Центральной и Восточной Сибири, с Дальнего Востока (Siberian Light, ESPO, Sokol) — до них феномен отрицательной цены пока не добрался. И, судя по постепенному восстановлению китайского производства, и не доберется — коронавирус в нефтепроводах не живет.
Можно ли остановить производство
Само по себе понятие отрицательной цены не очень укладывается в обыденном сознании. Между тем оно представляет собой не очень новую, но очень убедительную экономическую реальность.
Еще до Urals с отрицательными ценами столкнулись американцы. Так, 25 марта высокосернистый сорт Wyoming Asphalt Sour стоил минус 19 центов за баррель. Во время прошлого падения цен в 2016 году вы могли закупиться нефтью North Dakota Sour еще дешевле, по —50 центов. Правда, доставлять нефть из американской глуши к портам вам пришлось бы за свой счет. Встает резонный вопрос: зачем вообще продавать нефть по отрицательным расценкам?
Во-первых, перед нами цена далеко не на весь объем продаваемой нефти. Бо́льшая ее часть поставляется по долгосрочным контрактам с оговоренными ценами или коридорами цен. На свободный рынок выходит лишь незаконтрактованная нефть.
Во-вторых, хранение добытой нефти — удовольствие небесплатное. Хранилища переполняются, нужно искать новые мощности. Сейчас в портах и океанах есть сотни загруженных до отказа танкеров, которые никуда не направляются, — они просто стали плавучими хранилищами.
А в-третьих, и в-главных, остановка добычи и консервация скважины до лучших времен — также очень хлопотный и затратный процесс. Понятно, что если знать наверняка о низких ценах, скажем, на два года, половину скважин в мире и впрямь законсервировали бы, но пока есть надежда на лучшее, мало кто осмеливается остановить производство. Первым и впрямь встанут сланцевые месторождения. Другой вопрос, что это не станет серьезным ударом по экономике США.
Начало долгой игры
Если копнуть историю чуть глубже, мы увидим, как изобилие предложения при низком спросе приводит к ценовым парадоксам. Скажем, во время Великой депрессии в США фермерам Юга запрещали выращивать хлопок сверх определенного лимита и приплачивали из бюджета за это самоограничение. Можно было не подчиниться, вывезти на рынок "сверхсметный" хлопок, но это приводило к конфискации и штрафу. Тоже своего рода отрицательные цены.
А как вам феномен отрицательных процентных ставок в европейских банках, появившихся еще до объявления Центробанком Евросоюза первой минусовой ключевой ставки? Ваши деньги лежат в банке, он ими пользуется, инвестирует, а в итоге еще и берет с вас процент, словно вы держали средства в банковской ячейке.
Эти и подобные прецеденты дают сигнал о ползучем переустройстве мира на наших глазах. Ранее, по Марксу, мы делили людей на классы, и владельцы средств производства были всемогущими капиталистами и помещиками, от которых страдал неимущий пролетариат. Теперь же и те, и другие постепенно оказываются по одну сторону баррикад: они одинаково зависят от эксплуататоров нового времени, а именно банков, "инвесторов" и управляемых лоббистами чиновников. Манипуляции рынком в интересах крупных спекулянтов могут приводить к каким угодно ценовым кульбитам и попутно разорять как капиталистов, так и пролетариев — нищета уравнивает всех.
Государственные власти различных стран пытаются ставить ограничения на пути этого перевоплощения экономики, но пока что не слишком успешно. И вот это действительно серьезная проблема, решать которую придется и нашему поколению, и следующим. Диктат перекупщика, посредника, спекулянта гораздо опаснее и смертоноснее, чем любой известный человечеству вирус.
А что до цены на нефть, то с ней ничего трагического не происходит. С Urals по 10-20 долларов, еще без разработки перспективных красноярских месторождений, Россия прожила все 1990-е годы и смогла выйти на кривую экономического роста, который в начале 2000-х был удачно поддержан ростом цен на нефть. Справимся и сейчас.
