Сегодня отмечают 102-ю годовщину Октябрьской революции, о значении которой спорят до сих пор. Но парадокс в том, что никакой революции в октябре-ноябре 1917 года не было, утверждает Владимир Свержин. Брожение войск по центру Петрограда, стрельба шестидюймовки "Авроры" и даже отстранение от власти Временного правительства были, а Революции — не было.
Чехарда с отречением
Далеко не всякие перевороты являются революциями, а уж активные действия гвардейских полков, вносившие поправки в порядок установленного престолонаследования, для столицы империи и вовсе были делом привычным. Революция — это: коренной слом, системное изменение, не предусматривающее какой-либо преемственности новой власти от прежней, предполагающее обязательный переход к иным методам и структуре государственного управления.
Отсутствие преемственности власти — важнейшее условие революции. Что же с этим вопросом было в России 1917 года?
Великому Октябрю предшествовал Февраль с такими же протестами и бунтующими запасными батальонами гвардейских полков, не желающими отправляться на фронт. Бунт можно было подавить быстро и малой кровью: отсутствие единого руководства и внятной программы действий превращали "революционные массы" в аморфную толпу зевак, перемещающихся с митинга на митинг. Но энергичных защитников трона в столице не нашлось, да и государь тоже был не из тех, кто готов держаться до последнего.
Приняв делегацию Государственной думы, выслушав мнение командующих фронтами, Николай II без принуждения отказался от борьбы. Тут-то и началась чехарда с документами, по сей день не имеющая внятного объяснения.
Российский историк Петр Мультатули, биограф Николая II, считает, что никакого отречения от престола император не подписывал, а то, что мы сегодня числим неопровержимым документом, — просто фальшивка. Но это было бы слишком хорошо, чтобы оказаться правдой.
Строго говоря, с точки зрения российской юриспруденции, сам по себе текст манифеста не является документом. Он должен быть соответствующим образом оформлен, утвержден и оглашен, лишь тогда он приобретает законную силу. Ничего подобного сделано не было. Однако с фактической точки зрения манифест не оспаривался, и сам Николай не предпринимал действий для возвращения престола.
Имел ли император право отречься от престола? Имел. Свод основных государственных законов Российской империи во 2-й главе 1 раздела в пункте 37 гласит:
Лицу, имеющему на оный (престол) право, предоставляется свобода отрещись от сего права в таких обстоятельствах, когда за сим не предстоит никакого затруднения в дальнейшем наследовании Престола.
Момент для отречения не самый удачный — война требовала максимального единения, но такова воля государя.
Имел ли Николай право отречься за сына? Не имел. Закон суров, но это закон. Обычно историками вспоминается тяжелое заболевание цесаревича Алексея, которое могло помешать юноше взойти на престол, но это не основание нарушать закон. Тем более в ту пору он был вполне дееспособен.
Работая над текстом отречения, сам Николай это понимал и помнил, а потому телеграфировал в Петроград председателю Государственной думы Родзянко:
Председателю Государственной думы. Петроград. Нет той жертвы, которую я не принес бы во имя действительного блага и для спасения родимой матушки России. Посему я готов отречься от престола в пользу моего сына с тем, чтобы оставался при мне до совершеннолетия, при регентстве брата моего великого князя Михаила Александровича. Николай.
Похожая телеграмма была отправлена и начштаба Ставки ген. Алексееву. Регентство младшего брата Николая, Великого князя Михаила Александровича, — вполне легитимный вариант. Отречение же в пользу брата в обход собственного сына, официального престолонаследника, — нарушение закона. Но, тем не менее, добровольное отречение в пользу иного члена правящего дома — не революция.
Дальше обычно рассказывается об отречении Михаила Александровича. Но достаточно глянуть в текст "отречения", чтобы осознать: там нет ни слова об отречении. Своим противозаконным актом Николай основательно подставил младшего брата. Официального манифеста нет, отречения Алексея нет… Чтобы подавить мятеж в столице, нужно твердой рукой снять некоторое количество голов, а поливать кровью ступени трона мягкому и по натуре либеральному Михаилу крайне не хотелось.
Но мало того, после запрещенной братом женитьбы по любви Михаил еще в 1912 году был вычеркнут из списка престолонаследия. Несколько лет Великий князь и его супруга были вынуждены жить за границей, и только с началом войны император позволил брату, как офицеру российской армии, вернуться на родину и встать в строй (что он и сделал, в годы войны доблестно командовал "Дикой дивизией"). Но закон об исключении его из списка отменен не был. Понимая, что положение у него дурацкое, вел. кн. Михаил написал:
Одушевленный единой со всем народом мыслью, что выше всего благо родины нашей, принял я твердое решение в том лишь случае воспринять верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего, которому надлежит всенародным голосованием через представителей своих в Учредительном Собрании установить образ правления и новые основные законы Государства Российского. Посему, призывая благословение божие, прошу всех граждан Державы Российской подчиниться Временному правительству.
То есть великий князь не складывает с себя власть, а готов принять ее от всенародного Учредительного Собрания, которое фактически может аннулировать прежние законы. А Временное правительство потому и временное, что должно работать до созыва того самого Собрания. Является ли формирование такого органа управления Государственной думой по воле блюстителя государева престола революцией? Ни в малейшей степени!
Самоуправство Керенского
Дальнейшее развитие отечественной государственности шло невесть куда семимильными шагами. Мало кто помнит, но до Октябрьского переворота сменилось три Временных правительства. В первом Александр Федорович Керенский был министром юстиции, второе и третье возглавлял. Преемственность власти налицо, хотя ко времени формирования третьего Временного правительства Государственная Дума окончательно расписалась в собственной беспомощности, и его уже формировал Петроградский совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов — Петросовет.
Конец августа 1917 года преподнес общественности потрясающее событие — Корниловский переворот. Вернее, попытку оного. Правда сам генерал Корнилов, продолжавший командовать армией, узнал о том, что находится в состоянии мятежа, из утренних газет, но все же выпустил прокламацию, в которой недвусмысленно заявлял:
Я, генерал Корнилов, сын казака-крестьянина, заявляю всем и каждому, что мне ничего не надо, кроме сохранения Великой России, и клянусь довести народ путем победы над врагами до Учредительного Собрания, на котором он сам решит свои судьбы и выберет уклад новой государственной жизни.
Снова Учредительное Собрание! Сегодня это тяжело понять, но в ту пору оно рассматривалось как наиболее естественный и правильный выход из создавшегося государственного кризиса. Начавшись 25 августа, мятеж закончился 31 августа. А 1 (14) сентября произошло событие, в наши дни основательно позабытое, — Керенский объявил Россию республикой.
По сути премьер-министр без шума и пыли совершил государственный переворот. Ни он, ни правительство, никто другой без решения Учредительного Собрания такого шага делать не смел. Для того Учредительное Собрание и собиралось, чтобы определить форму правления и создать новую законодательную базу. Работа велась: закон о выборах был разработан и утвержден еще летом, а на 12 ноября 1917 года планировались выборы.
Действия Керенского ставили под большой вопрос законность происходящего. Конечно, республиканские настроения в обществе были сильны, но настроения "к делу не подошьешь", а власть Временному правительству была дана вел. кн. Михаилом Александровичем для достижения вполне определенной цели, а не для самоуправства. "Республиканские трепыхания" Керенского были чистой воды политической авантюрой, на которую Петросовет, сформировавший правительство, просто обязан был отреагировать.
Таким образом в Петрограде возник новый кризис власти. К этому моменту большинство в Петросовете уже имели большевики, а не эсеры, ставленником которых был Керенский, и возглавлял его Лев Троцкий. Но орган был все тот же. Сам Троцкий предлагал вынести резолюцию о смещении Керенского на заседание Съезда Советов, однако возобладала ленинская точка зрения о применении вооруженной силы. Что и было сделано без долгих отлагательств 25 октября/7 ноября 1917 года.
Кровавая пятница
Рассказывать о штурме Зимнего смысла нет, куда интересней другое: что декларировало новое правительство, решившее именовать себя Советом народных комиссаров, а не четвертым Временным:
Советская власть предложит немедленный демократический мир всем народам и немедленное перемирие на всех фронтах. Она обеспечит безвозмездную передачу помещичьих, удельных и монастырских земель в распоряжение крестьянских комитетов, отстоит права солдата, проведя полную демократизацию армии, установит рабочий контроль над производством, обеспечит своевременный созыв Учредительного Собрания, озаботится доставкой хлеба в города и предметов первой необходимости в деревню, обеспечит всем нациям, населяющим Россию, подлинное право на самоопределение.
Итак, "узурпатор" Керенский бежал, и новая власть действительно занялась организацией выборов. Можно ли это считать революцией? С чего бы вдруг? Что ж тогда считать восстановлением законности?
Правда, осадочек все же остался: отменить республиканские преобразования Керенского новая власть не удосужилась. Возможно, от огорчения, поскольку результаты выборов большевиков совсем не порадовали. Из 808 предполагавшихся депутатов избрано было 707. Расклад сил оказался таков: 410 мест досталось эсерам, 175 большевикам, 86 мандатов получили представители "национальных групп", в том числе значительная украинская группа, настроенная резко антибольшевистски, 17 мест досталось Партии народной свободы (кадетам), еще 16 ― меньшевикам. Даже с учетом фракции левых эсеров, выступавших в ту пору союзниками большевиков, говорить об успехе было нельзя.
Между тем Ленин жестко намекал, что просто так с властью расставаться не намерен. Для начала были арестованы депутаты Партии народной свободы. Но прочие намек не восприняли. Тогда Владимир Ильич намекнул открытым текстом. 13 (26) декабря в "Правде" появилась ленинская статья "Тезисы об Учредительном Собрании". В ней в частности говорилось:
Попытка, прямая или косвенная, рассматривать вопрос об Учредительном Собрании с формально-юридической стороны, в рамках обычной буржуазной демократии, была бы изменой делу пролетариата, ошибкой, в которую впадают немногие из верхов большевизма, не умеющих оценить октябрьского восстания и задач диктатуры пролетариата.
Роль для Учредительного собрания определялась недвусмысленно ― из прим в кордебалет. Ему оставалось только сделать "безоговорочное заявление... о признании Советской власти, Советской революции" и тихо сойти со сцены.
Но и теперь победившие на выборах эсеры не сделали надлежащих выводов. Более того, намереваясь бороться по правилам демократического парламентаризма, запретили боевым организациям ряда гвардейских полков выступить на защиту Учредительного Собрания. Криво, косо, но преемственность власти еще сохранялась. Ульянов был отнюдь не Керенский, но все же известный политический лидер, соратник по политической борьбе, с которым вместе был съеден не один пуд соли.
А страсти накалялись. Перед открытием Собрания в "Известиях" был опубликован текст ленинской декларации, которую большевики собирались предложить. Там говорилось:
Поддерживая Советскую власть и декреты Совета народных комиссаров, Учредительное Собрание считает, что его задачи исчерпываются установлением коренных оснований социалистического переустройства общества.
Большинство депутатов Учредительного Собрания так не считали, о чем совершенно открыто заявили при открытии первого заседания. А на улицах города в это время происходило действо, вполне достойное войти в историю как "кровавая пятница".
На тех же улицах, где было разогнано шествие с петицией к царю, теперь расстреливались люди, желавшие приветствовать открытие Учредительного Собрания. Массовые столкновения со стрельбой происходили на Литейном проспекте, Кирочной, Фурштадтской и Садовой улицах, в Саперном и Гродненском переулках и в иных местах столицы. Количество жертв значительно превысило легендарный штурм Зимнего: 21 человек был убит, десятки ранены. В 1905 году "царские сатрапы" все же не использовали против народа пулеметы.
А в Таврическом дворце на первом заседании Учредительного Собрания шли политические баталии: Ленина и его сторонников выслушали, сочли их позицию неприемлемой и продолжили работу по намеченному плану. Большевики покинули заседание, после чего там не стало кворума. Однако собрание продолжалось даже после легендарной фразы матроса Железняка "Караул устал". Но в конце концов депутаты разошлись, намереваясь завтра вернуться. Однако им не суждено было собраться вновь: поутру Таврический дворец плотно оцепили большевистские отряды, усиленные броневиками. В ночь с 5-го на 6-е января 1918 года с прежним миром, его законами, легитимностью и преемственностью власти было покончено. Бесславная Январская революция победила.
