Как только произошло объединение Германии, в Берлине начали исчезать названия улиц и площадей, напоминающие о Победе. Среди многих имен, которые попытались "затереть", было и имя генерал-полковника Николая Берзарина. Но, когда приняли решение забыть имя этого командарма, сами берлинцы начали борьбу за его возвращение на карту города. В 2003 году площадь, до 1992 года уже носившая его имя, вернула свое название, а вскоре его имя получил и один из мостов. Затем и сам он был возвращен в число почетных граждан немецкой столицы. Владимир Свержин рассказывает, чем запомнился местным жителям первый комендант взятого советскими войсками Берлина.
По праву первенства
Николай Эрастович Берзарин — командующий 5-й ударной армии, первой вошедшей в Берлин, штурмовавший район правительственных кварталов — сердце Третьего рейха, Герой Советского Союза, прошедший всю войну, получивший одно из высших генеральских званий всего в 41 год — этим запомнился в военной истории. Но жителям покоренной столицы еще совсем недавно вражеского государства он запомнился тем, чего они совсем не ожидали от торжествующего победителя, — небывалым гуманизмом.
Еще 24 апреля, когда не было окончательно замкнуто кольцо вокруг Берлина и бои шли на его окраинах, командующий 1-м Белорусским фронтом, заместитель Верховного главнокомандующего маршал Жуков назначил Николая Берзарина комендантом немецкой столицы. Назначение это вызвало неудовольствие у руководства НКВД, поскольку не прошло согласования на Лубянке. Одно дело командовать армией и совсем другое - представлять советскую власть в столь непростом и взрывоопасном месте. Однако своевольный маршал действовал строго в рамках старинной русской военной традиции: войска генерала Берзарина первыми ворвались в столицу, значит ему и быть в ней комендантом.
Берлин под присмотром Берзарина
Новый комендант оказался человеком редкой души и неиссякаемой энергии. В кратчайшее время он наладил мирную жизнь города. И начал он с раздачи еды мирному населению. Усилиями генерал-полковника Берзарина было налажено кормление оголодавших берлинцев при солдатских полевых кухнях, раздача хлеба и поставки в город молока для детей и больных.
В первые же дни мира его усилиями было сформировано городское самоуправление, налажена работа немецкой полиции, местных больниц и военных госпиталей, стали выходить газеты, заговорило радио, открылись кино и театры. Начали действовать партии и общественные организации.
14 мая был снова запущен трамвай. Возрождалось коммунальное хозяйство, без которого город легко мог превратиться в загнивающую братскую могилу. Строго говоря, именно этого и ожидали берлинцы от "большевистских орд", это вкладывала в их головы пропаганда доктора Геббельса. Однако реальность поразила местное население — спустя неделю после капитуляции фашистов, 16 мая, в Берлине заработали канализация и водопровод, началась подача газа. Работы по расчистке улиц и разминированию города, откачке воды из затопленного фашистами метро, по учету и приведению в порядок жилья не прекращались ни днем, ни ночью.
Берлинцы крайне удивились, наблюдая за работой "большевистской оккупационной власти". Мало того, что речь не шла о "тотальном уничтожении германской нации", — на их глазах решался вопрос спасения от вымирания. Голод и эпидемии, грозившие столице Германии, да и всей стране гуманитарной катастрофой, были побеждены усилиями Красной армии и сокрушительной энергией военного коменданта Берлина.
По законам военного времени
В наши дни некий британский литератор Энтони Бивор, выдающий себя за историка, рассказывает о "чрезвычайной жестокости советских солдат", о массовых грабежах, о насилии над немками "от восьми до восьмидесяти лет". Но документы свидетельствуют об обратном.
Еще 22 апреля 1945 года, когда бои в Берлине только начинались, маршал Жуков распорядился: "Никакого самовольного изъятия... произвола в выселении... гарантировать сохранность имущества...". За нарушение этого требования предусматривались жесткие меры вплоть до расстрела на месте. И уж конечно не такой был человек Георгий Жуков, чтобы смотреть сквозь пальцы на нарушения своего распоряжения. И комендантом поставил человека, который мог обеспечить и жестко обеспечивал неукоснительное выполнение приказа.
С насилием над немками вопрос решался просто: надзор за моральным обликом советских солдат и офицеров одновременно возлагался на политотделы армий, военные комендатуры и СМЕРШ. И не только из-за желания поддержать высокий моральный облик "советского воина–победителя", но и просто из здравого смысла — опасение разложения дисциплины в войсках, а также возможности заражения венерическими заболеваниями.
Да и вероятность проникновения вражеской агентуры сбрасывать со счетов командование не собиралось. Конечно, эксцессы случались, но, в отличие от действий фашистов на оккупированных советских территориях, они пресекались быстро и однозначно вплоть до высшей меры, невзирая на прежние заслуги. И в поддержании установленного порядка немалая роль отводилась коменданту Берлина. Как подтверждают архивные документы, он решал возникающие щекотливые вопросы железной рукой.
Версии загадочной гибели
Николай Берзарин родился 1 апреля 1904 года. Сын путиловского рабочего, он провел "под ружьем" большую часть своей жизни. Рано оставшись сиротой, в 14 лет Николай записался в отряд Красной гвардии и с той пору шаг за шагом продвигался к командным вершинам. Он прошел путь от солдата-пулеметчика до командарма и коменданта поверженного Берлина. Он воевал с английскими оккупантами на севере России, с белочехами, японцами, немцами, был тяжело ранен и снова вернулся в строй, получил звезду Героя Советского Союза…
Трудно предположить, каких степеней мог достичь этот талантливый и умелый боевой генерал, которому в ту пору едва исполнился 41 год — детский возраст для столь высокого звания. Но спустя чуть более 50 дней пребывания на посту военного коменданта, утром 26 июня 1945 года, Николай Берзарин нелепо погиб в автокатастрофе. Его мотоцикл на перекрестке на высокой скорости врезался в едущий грузовик. Генерал скончался на месте.
По Берлину, а вскоре и по Москве поползли слухи: "Убили!". Да, экспертиза выяснила, что и в крови генерала (он сам находился за рулем), и в крови водителя грузовика был обнаружен алкоголь, но мысль, что такой опытный мотоциклист, каким был Берзарин, не заметил неспешно едущей колоны грузовиков и не смог с ними разминуться, казалась абсурдной.
В гибели коменданта обвинили бойцов организации "Вервольф" — жалкой пародии на советских партизан. Те с радостью признали свою вину, хотя следствие не установило ничего, что хоть как-то указывало бы на них. В целом эта организация запомнилась только громким названием и единичными мелкими делами.
Обвиняли и союзников — Берлин в ту пору еще не был поделен на зоны и процесс раздела проходил весьма напряженно. На всякий случай Черчилль приказал складировать оружие так, чтобы им легко было вооружить военнопленных. А их под рукой у англичан имелось до 700 тысяч. Причем вполне боеспособных — в последние дни фашистского режима Гитлер приказал открыть американцам и англичанам путь на Берлин и войскам, стоявшим у них на пути, сдаваться, не принимая бой. Если так, то генерал Берзарин был слишком опытен и популярен среди берлинцев, чтобы, планируя этакую спецоперацию, можно было оставлять его на столь важном месте. Но такой вариант тоже маловероятен. Вместо него комендантом стал и вовсе крутой и расчетливый генерал Александр Васильевич Горбатов, который не стал бы долго раздумывать и запрашивать Москву, узнав о подобном вероломстве. Да и вообще, кого бы желали видеть союзники на месте Берзарина?!
"Заинтересованной стороной" считали и всемогущего Берию, якобы тот был обозлен, что Жуков поставил на ключевую роль армейского генерала, а не его человека. Вдобавок еще и ведущего себя с немцами столь "панибратски". Говорили и о "секретной операции" по спасению из штурмуемого Берлина рейхсминистра по делам партии Мартина Бормана, который якобы был завербован советской разведкой и вывез из Германии партийную кассу. Якобы посвященный в эту операцию Берзарин "слишком много знал…". Тоже вряд ли. Вероятнее всего, история с Борманом — один из многих военных мифов. Берзарин же, вопреки распространенным слухам, не был ярым противником Берии, работал в ежедневном контакте со Сталиным и выполнял его распоряжения, каждый день получаемые по прямому проводу.
По официальной версии, генерал Берзарин не справился с управлением. Всю войну он ездил на юрком "Харлее", а незадолго до гибели пересел на стоявший на вооружении вермахта тяжелый мощный "Цюндапп 750". Поэтому от усталости (спать приходилось урывками) и, может быть, алкогольного опьянения он не рассчитал дистанцию. К сожалению, боец-регулировщица не узнала мотоцикл коменданта и его самого. Он был в обычном армейском комбинезоне и каске, а мотоцикл — одним из множества трофейных мотоциклов. Останови она колонну, генерал Берзарин был бы жив.
По сей день нет однозначного достоверного ответа на загадку смерти первого военного коменданта Берлина. Материалы дела по-прежнему засекречены. Его прах покоится в Москве на Новодевичьем кладбище.
