2017 год отнял у России целую плеяду выдающихся деятелей культуры, которые были известны и почитаемы не только в России, но и в мире. По ним судили и о стране, к их мнению прислушивались, их творчество привлекало, ломало стереотипы о стране. Платон Беседин рассуждает о том, кто определит лицо России в будущем, кто будет бороться со штампами и кто сможет стать "культурным дипломатом" в мире.
Кто вместо? Таков итоговый вопрос 2017 года. И он, похоже, риторический. За этот год Россия потеряла многих. Тех, без кого трудно представить и русскую культуру, и русскую жизнь. Почили поэт Евгений Евтушенко, сатирик Михаил Задорнов, писатели Даниил Гранин, Владимир Маканин, Сергей Есин, актёры Александр Баталов, Дмитрий Марьянов и Леонид Броневой, философ Игорь Шафаревич, художник Илья Глазунов, оперный певец Дмитрий Хворостовский, лингвист Андрей Зализняк, композитор Владимир Шаинский. Они были не только ориентирами для России, но и эмблемами нашей страны в мире.
О втором я говорю не случайно. Россия находится в тех условиях, когда вокруг неё выстраивается стена мрака, за которой не разобрать ни речи, ни знаков. Оттого, говоря о русских, всё больше вспоминают, сдув пыль, штампы Холодной войны. Матрица выстроена так, что её невозможно разбить сугубо политическими мерами. Наоборот. Тут необходимо веское слово культуры.
Глупые вспоминают ядерную бомбу на СССР Солженицына или тунеядство Бродского, умные говорят об их публицистике и стихах соответственно. Но запрос, существовавший на, скажем так, оппозиционных деятелей культуры, сейчас и тот исчез. Русский художник вне своей среды, где он должен выступать как таран действующей системы, никому не нужен. Стоило Павленскому уехать в Париж и совершить там у Банка Франции то же, что и на Лубянке, его из разряда смелых экспериментаторов отнесли к правонарушителям и сумасшедшим.
Россия воспринимается как милитаристская страна, представляющая амбивалентную угрозу. Душу русских (с чего, кстати, и начался интерес Запада к нашей культуре) сейчас изучать мало кто хочет.
Связано это с тем, что наша культура, во-первых, находится в стагнации, а во-вторых, до омерзения вторична. Массовая – особенно. Сто лет назад Революция заставила русскую культуру искать новые формы, и мы получили то, что принято называть прорывами: будь то полотна Василия Кандинского и Казимира Малевича, плакаты Эля Лисицкого и Любови Поповой или скульптуры Владимира Татлина. На новые этапы выходило традиционное русское искусство. Достаточно назвать имена Константина Станиславского и Сергея Эйзенштейна, чтобы понимать влияние России на международный культурный контекст. Литература тут следует по умолчанию, как и русский балет, например.
Однако знаменитая формула "догнать и перегнать Запад" ограничилась лишь первой ее составляющей и по сути вылилась в ремесленническое копирование, ставшее общим местом в 90-х. Уже в нулевые оно продолжилось, но приняло более профессиональные формы. Масштабные фильмы 2017 года, как, например, "Легенда о Коловрате", проиллюстрировали это в полной мере. Да, качественное кино, но снятое по лекалам Голливуда десятилетней давности.
Такой продукт лишь пытается копировать оригинал и, следовательно, изначально ему уступает, потому не может быть интересен ни российскому, ни тем более западному зрителю. Это стандартизированный масскульт, не имеющий собственной идентичности.
Впрочем, кризис идей – это то, что свойственно не только России, где ситуация усугублена тотальным франчайзингом, но и миру. Реакцией на это в 70-х стал постмодернизм, а уже позднее Дэмьен Херст скажет:
Мы из поколения, не испытывающего стыда по поводу кражи чужих идей.
Знаменитый лозунг Энди Уорхола "Бизнес – это искусство" восторжествовал, очищенный от первоначальной иронии.
И оттого столь важно если не создавать свое (это вершина), то продолжать традицию уже в новом контексте. Что, например, делает Андрей Звягинцев – признанный на Западе (номинация "Нелюбви" на "Золотой глобус" – тому подтверждение). Продолжатель русской традиции в литературе, например - Олег Павлов. Именно он добивается главного международного успеха в 2017 году – становится лауреатом премии ANGELUS.
Вышесказанное, правда, не означает, что русская культура барахтается на дне, пребывая в состоянии Мармеладова после кабака, нет. Но у нас есть серьёзная проблема с донесением ее, если угодно, до массового зрителя. Например, прекрасный – очень русский – фильм "Аритмия" Бориса Хлебникова нельзя было увидеть во многих кинотеатрах (особенно в провинции), увлеченных показами сомнительного кино вроде "Матильды". А это аутентичный фильм – уровня лучших работ Алексея Балабанова или Юрия Быкова (кстати, его прекрасный "Дурак" получил западные награды, но провалился в русском прокате, хотя со временем и завоевал статус культового фильма).
Это с одной стороны, а с другой - и у зрителя нет особого интереса. Часто он, к сожалению, не способен воспринять подлинное. Виной тому и атомизация общества, и задавленность бытовухой, и крах образования, и нарастающая лень, но главное – создана такая матрица глупости, в которой проявление настоящего становится невозможным.
Когда новость о муже, отрубившем руки своей жене, за несколько часов собирает 25 миллионов просмотров, возникает вопрос: что это – запрос общества или навязывание обществу данного запроса? Боюсь, что и то, и другое – своего рода медийный уроборос, хватающий себя за хвост.
Очень долго наших людей кормили вторичными отбросами (да и до сих пор кормят): словно западная гидра съела, переварила, выбросила, а мы подхватили. Когда телевидение демонстрирует адаптированные версии того, что звучало на Западе 5,10, 15 лет назад – адаптация при этом весьма посредственна – сложно рассчитывать на появление новых идей и умение понимать. Отсюда – снижение вероятности появления так называемых "гениев места".
Обществу сознательно навязывается идеал примитивности и бескультурья, когда персонажи вроде Ольги Бузовой становятся ролевыми моделями. Делай, как она, – и добьёшься успеха. Это даже вопрос не к Бузовой, а к матрице, что продвигает ее, как продвигала в этом году Диану Шурыгину. Важный педагогический момент.
Безусловно, такое положение дел выгодно для существующих культурных (скажем так, с бо-о-ольшой натяжкой) элит, ведь оно сужает пространство борьбы. Все эти участники "Голубых огоньков", что не меняются десятилетиями, все эти посетители Московского кинофестиваля или премии ТЭФИ могут чувствовать себя в безопасности, сохранять заповедность своей территории – ведь нет той молодой шпаны, что сотрет их с лица земли. Нет, потому что она не может, не хочет того, но и для этого не создается условий. А если она все же появляется, то должна принимать правила игры обреченных. Замкнутый круг, не позволяющий экспортировать, к примеру, музыкальный товар, который будет интересен за рубежом, хотя бы как "Парк Горького" или "Тату" (тут важно не качество, а факт интереса).
Вопрос экспорта – ключевой. Есть внутренняя поддержка кино, например. Она уже дает свои результаты. Понятно, что на 50 фильмов 48 сняты по вторичным лекалам, но остаются еще два, со временем они сложатся в 20 - и вот уже из них высеется одна знаковая работа. К сожалению, в литературе такой поддержки нет – закрываются и библиотеки, и "толстые журналы", а премии охраняются своими для своих, точно нефтяные вышки. Но в целом работа на внутреннем рынке ведется.
Однако нужна глобальная система по популяризации российского культурного продукта за рубежом. Она крайне важна, потому что создаст России репутацию, значит, поможет и в делах политических. Но в то же время и политика должна поднимать авторитет культуры. Ведь есть интерес к культуре лишь той страны, которая доминирует в мире (пусть и велико наследие африканских культов, но господствовать будут англосаксы). В самом же государстве культура - "мягкая" внутренняя политика, сшивающая, объединяющая народ, что для нас с каждым годом все актуальнее.
Оттого поиск новых людей, как и поиск новых идей для создания самобытной культуры России с ее грамотным внешним позиционированием - наша приоритетная задача. Подобное не менее важно, чем наращивание экономической и военной мощи. Собственно, это весомая, если не основная часть того, что Владимир Путин назвал образом будущего. В истории остается культура, она связывает прошлое с настоящим и цементирует будущее, дает главные цивилизационные основы. Культура побеждает все.
