Первого мая по всей стране пройдет шествие профсоюзов и политических партий. Как ожидают, более 2 миллионов человек выйдут с флагами и плакатами, требуя достойной оплаты труда, борьбы с безработицей, увеличения производства, социальной справедливости и т.д. Формат тот же, лозунги знакомы. Вот только понятие "труд" изменилось, считает Михаил Бударагин и объясняет, почему оно станет главным в ближайшем десятилетии.
1 Мая – один из почтенных и очень скучных праздников. На фоне Дня Победы он смотрится теперь как дань не слишком понятному формату. Разные партии стараются подтянуть актив и показать, что они выступают за человека труда, на этом все и ограничивается. Флагов будет много, толку – мало, дело привычное.
История Первомая (раньше так и писали – с заглавной буквы) хорошо известна людям старшего поколения, но объяснить ее тем, кому сейчас 20, очень трудно. Как понять "трудящиеся защищают свои права"? Какие митинги? Какие стачки? Неясно. Лионские ткачи так же далеки от современного человека, как триста спартанцев, но о царе Леониде хотя бы кино сняли в Голливуде.
При этом – оглянитесь вокруг – Россия вовсе не похожа на страну праздных рантье, которые пьют с утра до ночи кофий у бассейна. В основном люди работают, часто – очень много, еще чаще - на нудной, нелюбимой работе, не чувствуя себя защищенными, не имея возможность ее сменить. Зарплаты в целом не заоблачные, кредиты обременительные, цены растут слишком быстро.
Две важных тенденции, о которых не принято говорить в день всех трудящихся, накрывают и страну, и мир в целом. Они не оставляют пространства для маневра, они же задают очень тревожные рамки будущего.
Во-первых, благодаря "сервисным платформам" (Uber – самая известная, но не единственная) работа превращается не в свободную, как представлялось, а в круглосуточную. Каждый с утра до ночи, без обедов и отпусков, бьется внутри огромной конкурентной системы, вся логика которой – скорая и неизбежная роботизация значительной части низкоквалифицированных профессий. Диапазон широк: беспилотные такси – такая же реальность, как и робот, пишущий новости. Обыватель в Сети, конечно, не верит всем этим сказкам: мы, мол, еще повоюем, нас, мол, не заменят, но автоматизированные линии по сборке автомобилей уже высвободили огромное количество рабочих рук, и никто не умер. "Мы могли закрутить гайку с душой", – думают они. Могли бы, но спасибо, уже не надо. Дешевле закручивать ее без души. Как пишет Bloomberg, к 2030 году около 38% работ будут выполнять роботы. Звучит слишком оптимистично, но и 20% - это уже пятая часть. Не так и мало.
Вторая тенденция – образование нового класса, который называется "прекариат" (люди, которые не имеют постоянной занятости). Английский экономист Гай Стендинг, идеолог и популяризатор этого термина, утверждает, что "маятниковая занятость" создает среди работающих целую прослойку социально незащищенных людей. Они не бездельники, но у них, скорее всего, не будет пенсии, а сейчас нет ни гарантий сохранения места (в случае болезни), ни возможности отстоять свои права. О медицинской страховке многие и не мечтают.
Если пролетариат в свое время смог объединиться в борьбе за права, то прекариату это удастся едва ли: с каждым годом человек становится все более отчужден от результатов труда. Одно дело – тачать сапоги, другое – стоять у конвейера на автомобильном заводе, третье – писать на фрилансе бесконечные буквы для "seo-текстов" или подрабатывать водителем. В последних случаях то, что происходит, трудно назвать работой в классическом смысле этого слова. Но и на веселое времяпрепровождение все это не похоже. Современный человек все время чем-то занят: в основном – добыванием денег на фоне растущего социального расслоения. Не только в России, но и во всем мире богатые становятся богаче, бедные – беднее, и единственный ответ, который приходит в голову и обсуждается вот уже несколько десятилетий, – безусловный доход. То есть людям, для которых работы уже не найти, будут платить не за труд, а просто за то, что им посчастливилось родиться (или стать) гражданами страны.
Если в XX веке труд и произведенный товар перестали быть прямо зависимы друг от друга (кто бы попробовал объяснить это европейскому крестьянину образца 1800 года – подняли бы на смех), то теперь разрывается кажущаяся незыблемой связь между трудом и деньгами. Есть такая работа, которая не приносит достаточно денег, бывают такие деньги, которые никак не связаны с производством.
Выходящие на рынок студенты оказываются в мире, который система образования пока не видит, но и это не может продолжаться вечно. Мысль о том, что "Вуз готовит человека к профессии", уже сегодня кажется немного устаревшей, а лет через двадцать она будет выглядеть смешно. Так что Первомай, как ни странно, праздник не столько о прошлом, сколько о будущем, облик которого виден уже сейчас. Труд теперь не роскошь и не средство передвижения, а снова – одна из ключевых тем ближайших десятилетий. Просто пока об этом по инерции не принято говорить вслух.
