Олимпиада в Пхенчхане закончилась, но оставила много вопросов. И один из них чисто политический: сблизятся ли Южная Корея и КНДР. На церемонии открытия Игр сборные стран прошли в составе одной команды. А после встречи президента Мун Чжэ Ина и делегации Северной Кореи выяснилось, что КНДР готова к переговорам с США. Затянувшаяся борьба двух политических систем в ХХ веке, возможно, пойдет на спад. Не дай Бог родиться и вырасти в Северной Корее, - думают сегодня, и с этим не поспоришь. Но так было не всегда. Андрей Полонский разбирается в противостоянии двух идеологий и рассказывает, почему один путь привел к процветанию, а другой - убийству экономики.
Две зоны
Север и Юг Корейского полуострова разделила Вторая мировая война. Когда прогнали японцев, Север оказался в советской зоне оккупации, на Юге высадили десант американцы. Заклятые союзники остановились друг напротив друга почти точно по 38-й параллели. Японию победили очень быстро, и окончательно договориться между собой СССР и США не успели. Штаты отбомбились над Хиросимой и Нагасаки, уверовали в свое стратегическое силовое преимущество и спровоцировали Холодную войну. Они думали с помощью нового оружия остановить победное шествие коммунистической идеологии и советских танков. Однако, как оказалось впоследствии, для этого потребовались более изысканные ухищрения.
И в советской, и в американской зонах оккупации сразу после изгнания японцев стали стихийно возникать местные органы власти. В феврале 1946 года на Севере был образован Временный Народный Комитет Северной Кореи во главе с Ким Ир Сеном, а еще через два года провозглашена Корейская Народно-Демократическая республика. Американцы провели через ООН резолюцию о необходимости демократических выборов во всей Корее, но руки у них оказались коротки – до Севера они не достали. Зато на Юге в 1948 прошли выборы, было объявлено о создании Республики Корея. Президентом нового государства был избран ветеран антияпонского движения Ли Сын Ман (на Западе его имя транскрибируется как Сынман Ри), который входил в состав корейского Временного правительства в изгнании еще в 1919 году.
Свободными все эти манипуляции можно было считать лишь с большой натяжкой. С Севером все ясно. Там избирательные процедуры проводились по советскому образцу. Но и на Юге до соблюдения хоть каких-нибудь приличий было чрезвычайно далеко. Даже по американским опросам на 48-й год 70% населения сочувствовало коммунистам. В Трудовую партию Южной Кореи входило более 300 000 человек. В апреле 1948 года на острове Чехуджо началось коммунистическое восстание, жестоко подавленное американцами и их южнокорейскими союзниками. По различным данным, было убито без суда и следствия от 14 до 20 тысяч местных жителей. Расстреливали семьями, не жалели и детей. Десятки тысяч корейских коммунистов и рядовых участников движения бежали на Север.
Тогда же, в конце 40-х годов, еще до Корейской войны в Южной Корее был принят закон "О национальной безопасности", согласно которому "никто на территории страны не имеет право публично выступать с положительными откликами о КНДР, пропагандировать северокорейские идеи".
Понятно, что никакие коммунисты и левые к южнокорейским выборам допущены не были. Закон, кстати, не отменен и по сей день. Так что весьма своеобразная "территория свободы".
Война. Единство против разделения.
Лидер Северной Кореи Ким Ир Сен никогда не оставлял надежды объединить страну. Репрессии против коммунистов и крах надежд на новую революцию на Юге спровоцировали Север на военный ответ. Заручившись поддержкой СССР и Китая, северокорейские войска в июне 1950 года перешли линию разделения. Южная Корея и американские оккупационные части были застигнуты врасплох. Северяне быстро заняли Сеул и 90% всей территории полуострова.
Обстоятельства Корейской войны слишком хорошо известны, чтобы вдаваться в подробности. США удалось заручиться поддержкой Совета безопасности и отправить в Корею войска ООН. Фактически это были части американской регулярной армии и 15 их союзников, которые по численности вдвое превышали войска Ким Ир Сена. На стороне КНДР выступили Китай (280 тысяч "добровольцев") и отчасти СССР (военные советники и авиация).
Американцы отбили Сеул и дошли до Пхеньяна. Оттуда северяне погнали их опять до Сеула, но вынуждены были отступить. Наконец, в 1951 году боевые действия замерли у той же 38-й параллели, а 27 июля 1953 года в селении Пханмунджом было заключено соглашение о прекращении огня, которое, с одной стороны, подписали командующие КНДР и Китая, с другой – США под флагом ООН.
Это было перемирие, но никак не мир. Мирного договора не существует до сих пор. При этом инициативы по подписанию мира исходят преимущественно от КНДР, а американцы им негласно противятся. Подписи Сеула, как известно, под соглашением о перемирии нет, и правительство Республики Корея, таким образом, выключено из процесса. Зато на Юге полуострова дислоцированы 25-35 тысяч американских военнослужащих, что, под определенным углом зрения, позволяет говорить о Южной Корее как об оккупированном государстве.
Парадоксально, но за последние шестьдесят с лишним лет Республика Корея и КНДР были куда ближе к объединению, чем к миру. В 1972 году было подписано совместное заявление Севера и Юга, в котором зафиксированы основные принципы возможного объединения – без опоры на внешние силы, мирным путем, на основе "великой национальной консолидации". В Пхеньяне единую страну видят конфедерацией:
Одна нация, одно государство — две системы, два правительства.
В конце XX – начале XXI века переговоры двух Корей то начинались, то затухали. Время от времени стороны оказывались на пороге большой войны. Ядерные испытания КНДР еще больше накалили ситуацию, но в определенной степени обеспечили безопасность Севера. По крайней мере, судьбу Ливии или Ирака республика Кимов не повторит.
Идеальная мишень антикоммуниста: чучхе и сонбун
Северокорейский социализм настолько уникален, что представляет собой своего рода идеальную мишень для антикоммуниста. Почти все самые удивительные практики, которые когда-либо существовали в СССР и других социалистических странах, здесь стали неотъемлемой частью повседневной жизни и закреплены законом. Официально провозглашенный сталинизм, помноженный на конфуцианство, дал великолепный эффект.
"Особый путь" КНДР начался в середине 50-х годов, когда Ким Ир Сен не принял хрущевской "оттепели", обвинил КПСС в ревизионизме, провел чистку в собственной партии и объявил себя главным продолжателем идей Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина. Так в Северной Корее родилась доктрина чучхе, одна из самых экзотических политических идеологий в современном мире.
Слово "чу-чхе" - старый термин китайско-корейской классической философии, его можно перевести как "хозяин природы". В Южной Корее словечко тоже использовали в политической журналистике, но там им обозначали совокупность национал-консервативных идей и политических практик…
Чучхе - развитие сталинизма, выполненное в национальном духе. В основе лежит идея тотальной мобилизации масс для решения исторических задач на базе собственных ресурсов, без малейших заимствований и компромиссов. В 1970 году чучхе была провозглашена официальной идеологией Трудовой партии Кореи, а в Конституции 1972 года было закреплено, что КНДР - суверенное социалистическое государство, опирающееся на идеи чучхе.
Один из базовых принципов чучхе - коллективная ответственность, также зафиксированная в Конституции Республики. Личность сама по себе ничего не значит, она не существует вне коллектива. Поэтому никто не несет ответственности поодиночке, только в группе. В политической практике корейского Севера такой подход закрепился в виде системы сонбун – своего рода коммунистических каст или сословий, которые определяют общественное положение и возможности человека. Все население страны поделено на пять групп – "особая", "ядро", "базовая", "проблемная" и "враждебная". "Особая" - элита элит, своего рода высший слой партийной номенклатуры, "ядро" - опора общества, "базовая" - рядовые граждане. "Проблемная" и "враждебная" группы воспринимаются как потенциальные враги нации и государства.
Сонбун передается по наследству по мужской линии и зависит от множества причин, в первую очередь, от поведения предков в годы японской оккупации. Его можно легко ухудшить, например, если сам попадешь в тюрьму или кто-то из твоих родственников, тем более за государственное преступление. Улучшить же его практически невозможно.
Одновременно любой человек, совершивший государственное преступление, моментально втягивает в него всех своих родичей, предков и потомков. Когда-то Сталин сказал: "Сын за отца не отвечает". Так вот, нет ничего более чуждого Северной Корее, чем это высказывание. Там человек отвечает не только за отца, всех своих детей, братьев и сестер до седьмого колена. Он отвечает за соседей, знакомых и случайных собеседников. И в северокорейском обществе это не отдельные случаи противозаконной практики репрессивных органов, а зафиксированные в праве естественные основания повседневной жизни.
Естественно, иерархическая, антигуманная и громоздкая по существу социальная система оказывала и продолжает оказывать самое существенное влияние и на экономическую ситуацию в стране, и на психологический климат в ней. Отчасти она опирается на традиционные для корейской культуры представления о месте человека в обществе.
Но эти представления смогли быть перетолкованы настолько репрессивным образом только потому, что партийная номенклатура получила в свои руки неограниченные ресурсы, как и во всех странах, где первые шаги социалистического строительства были сделаны под диктовку СССР. Это был роковой порок развития, но другого варианта тогда не знали.
Идеология как ловушка
Преобразования на советско-китайский коммунистический манер в Северной Корее начались еще в конце 40-х годов. К 1949 году 90% предприятий были национализированы. С этого момента практически вся промышленность, внутренняя и внешняя торговля находились в руках государства.
По образцу советских пятилеток в КНДР были введены трехлетние, затем пятилетние и семилетние планы. Индустриализация шла полным ходом, уже к началу 60-х годов промышленность КНДР почти вдвое перекрыла довоенный уровень. Рост индустрии в середине 50-х выгодно отличал Север от Юга. Не было в стране и безработицы. К этому можно прибавить гарантированное среднее образование, бесплатную медицинскую помощь и другие привычные бонусы социалистической системы. В начале 60-х годов обо всех этих благах южнее 38 параллели оставалось только мечтать.
Однако с сельским хозяйством, как почти во всем социалистическом мире, была большая беда. В стране утвердилась карточная система, продовольствие оставалось главным дефицитом.
С начала 70-х годов экономическая конъюнктура изменилась, рост сильно замедлился. А к концу десятилетия начался спад. Власти пытались внедрить новую экономическую политику, действовали то по советскому, то по китайскому образцу, переходили на хозрасчет, создали специальную экономическую зону в Чхонджине, но все эти меры практически не дали эффекта. Развернуть сверхцентрализованную и военизированную экономику оказалось слишком сложно, мешала бюрократия, идеологизированное общество, взаимные подозрения, репрессии, практически полный запрет частной инициативы.
В 90-е годы, после распада СССР, когда советская помощь прекратилась, а китайская была сильно сокращена, положение стало особенно катастрофичным. Накануне смены тысячелетий в стране разразился голод, который унес десятки тысяч жизней (иные наблюдатели ведут счет на миллионы, официальной статистики нет).
Ким Чен Ир и Ким Чен Ын, преемники родоначальника коммунистической династии Ким Ир Сена, разрешили в специальных зонах частный бизнес, позволили торговать на рынках и снизили давление на сельское хозяйство, однако Северная Корея по-прежнему остается одной из самых бедных стран в мире.
Южнокорейские пятилетки
В конце 50-х годов прошлого века, казалось, ничего не предвещало подобной развязки. На Юге царило полное уныние. Безработица достигала 35%, промышленность находилась в запустении, сельское хозяйство стагнировало. Но все изменилось, когда в стране случился государственный переворот и к власти пришла группа военных во главе с генералом Пак Чон Хи.
Он был очень противоречивым человеком – получил образование в японской военной школе, потом был членом коммунистической ячейки, в конце 40-х избежал смертного приговора только потому, что сдал всех своих товарищей, во время войны воевал за Юг против Севера, в 50-х учился в США. Но именно ему было суждено стать отцом индустриальной революции в Южной Корее и окончательно изменить облик своей страны…
Военные, придя к власти, тут же стали проводить активную и агрессивную экономическую политику, не считаясь с демократическими процедурами и общественными настроениями в городах.
По убеждению Пак Чон Хи, решающую роль в форсированном развитии должно было сыграть централизованное управление и национализация. Государство прибрало к рукам банковскую систему, обеспечив ей стабильность и выгодные проценты по вкладам. Одновременно оно оставило за собой все важнейшие инфраструктурные объекты. В промышленном строительстве ставка была сделана на "чеболи" - крупные финансово-промышленные группы, остававшиеся под контролем правительства.
При этом под негласным влиянием социалистического опыта (сказалось юношеское чтение Пак Чон Хи марксистской литературы) были разработаны пятилетние планы развития экономики, которые обеспечили корейскому Югу подлинный хозяйственный бум. В иные годы рост промышленности достигал 25-45%, а ВВП – почти 10%. И так продолжалось больше десятилетия.
Одновременно Пак привлек в страну американские и японские капиталы, заключил мирный договор с Японией, предоставил американцам все возможные базы во время Вьетнамской войны.
И в итоге в конце 60-х годов южнокорейский ВНП на душу населения уже превышал аналогичный показатель Северной Кореи в три раза. А еще через десять лет мериться этими показателями уже не было ни малейшего смысла. И это было только начало. Ныне Южная Корея считается одной из самых эффективных экономик, занимает 11 место в мире по своему объему (по данным МВФ, страна в 2015 году дала 1,94% мирового ВВП).
И самое интересное, что этот прорыв обеспечила "правая политика" генерала Пак Чон Хи. Авторитаризм, не отягченный никакими идеологическими, да и моральными принципами и предпочтениями. Ограничения формальных прав личности, присущие "правым" автократам, пошли здесь на пользу развитию и подарили последующим поколениям совсем другую, процветающую и динамичную, страну.
А "левый поход" Севера, имевший в начале этой истории очевидное преимущество, захлебнулся в идеологических дебрях, культе личности, репрессиях, бюрократизме. И, главное, в недоверии к собственному народу, которому сулил свободу, а выбрал тесное узилище.
