Долгое выступление Владимира Путина 21 октября 2021 года получилось необычным. Сергей Кузнецов анализирует главные тезисы действительно масштабного, почти всеобъемлющего общения российского президента с участниками клуба "Валдай".
Гендерное языкознание
Владимир Путин впервые открыто обрушился на "новую этику" современного Запада:
Борьба за равноправие и против дискриминации превращается в агрессивный догматизм на грани абсурда, когда великих авторов прошлого — того же Шекспира — перестают преподавать в школах и университетах, потому что они, эти идеи, являются, как там считают, отсталыми. Классики объявляются отсталыми, не понимающими важности гендерного или расового вопроса. В Голливуде выпускают памятки, сколько персонажей какого цвета или пола там должно быть. Получается похлеще, чем отдел агитации и пропаганды Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза.
Проявив некоторое увлечение языкознанием, Путин подчеркнул, что навязывание новых ценностей, где "мальчик легко становится девочкой", идет пока что не столько через законы, сколько через язык, который насильственно адаптируют к желаемой реальности, убирая из него привычные обороты.
Действительно, за десять последних лет европейские языки изменились сильнее, чем за двести предыдущих, — и за счет неновых понятий (как появлялись когда-то "автомобиль", "компьютер", "спутник"), и новых, "политкорректных" названий самых простых вещей. Мама стала "родившим родителем", а сами родители получили номера 1 и 2, грудное молоко стало "человеческим" и так далее. Российский президент напомнил, что все это уже было: "В 20-е годы XX века изобрели новояз, полагая, что они созидают новое сознание. Такого наворотили, что до сих пор икается".
Справедливости ради надо отметить, что реформирование русского языка в духе большевистского новояза чиновными усилиями пробирается в нашу жизнь и сейчас: так, привычные школы как-то незаметно стали называться чудовищными сокращениями типа ГБОУ СОШ и МОУ ООШ. Но это исконная наша забюрократизированность, от которой Россию не избавит, кажется, ни Бог, ни царь и ни герой. Иное дело — новая Европа и примкнувшие к ней побережные штаты США.
Толстые стали "бодипозитивными". Уничтожается слово "мужчина" в значении "человек" — в каждом языке подыскивают свои безгендерные синонимы (например, "дитя Земли"). Названия профессий, заканчивающиеся, например, в английском языке на man ("мужчина"), стараются менять — скажем, salesman ("продажник") стал salesperson. Слово "девушка" неполиткорректно, поскольку предполагает такой пережиток, как девственность: появляется термин "предженщина". Впрочем, с "женщинами" тоже проблема — писательница Джоан Роулинг стала нерукопожатной персоной за попытку употребить это слово вместо "люди, у которых есть менструация" (ее осудил, в частности, плохой актер Дэниел Рэдклифф, ставший звездой только благодаря поттериане).
Конечно, это больше похоже на временное увлечение — Владимир Путин совершенно справедливо указал, что те же большевики лишь "полагали, что созидают новое сознание", — действительно, по бытовому консерватизму уже с 1930-х годов СССР вполне достиг уровня империи, увлечение либеральными сторонами коммунистических идей прошло очень быстро, здоровая основа народа победила. В Европе возвратный процесс также набирает обороты, причем характерно, что здоровые тенденции идут из стран бывшего советского блока: Польши, Чехии, Венгрии и примкнувшей к ним Австрии.
Энергетические хвосты
Владимир Путин выразил недоумение по поводу непоследовательной политики Запада в отношении подводных газопроводов, да и вообще странного отношения нынешних европейских лидеров к энергетике. Топливо в "Потоках" дешевле хотя бы за счет экономии на транзитных выплатах, но западные страны (не все) из политических соображений настаивают на том, чтобы газ к ним шел через устаревшую украинскую инфраструктуру (непонятно, что мешает им спонсировать Киев напрямую, а не таким извилистым путем). Как результат, Европа одной рукой ограничивает поставки по "Северному потоку", а другой — энергично растирает обмороженные от нехватки газа бока. Или другие органы:
Если они будут так действовать безапелляционно и основываясь неизвестно на чем, то ни к чему хорошему это не приведет. У нас сказка известная, когда один из персонажей заставляет волка зимой хвостом ловить рыбу, а потом сидит и поговаривает про себя: "Мерзни, мерзни, волчий хвост". Если европейцы пойдут по этому пути, то они так и будут себя чувствовать, как известные персонажи в русской сказке.
Интересный риторический ход: Россия традиционно ассоциируется с медведем, парнем мощным, но простым. Наши уважаемые партнеры по европейскому лесу никак не ожидали, что медведь вполне способен перевоплощаться в хитрую предприимчивую лису из упомянутой Путиным сказки. Доходить до них начало только в начале октября, когда страны, отказавшиеся от долгосрочных контрактов с "Газпромом" (не иначе как в расчете на американского волшебника в голубом вертолете со сжиженным газом), обнаружили, что кубометр привычного горючего стоит уже два доллара, едва ли не в десять раз больше, чем у благоразумных соседей. Волшебник, правда, действительно прилетел, но им оказался как раз Владимир Путин, на свой день рождения подаривший Европе увеличение поставок.
Капиталистический тупик
Говоря об этой ситуации, Путин сделал еще одно очень важное заявление — о "сбое капитализма":
Существующая модель капитализма, а это сегодня основа общественного устройства в подавляющем большинстве стран, исчерпала себя. В ее рамках нет больше выхода из клубка все более запутанных противоречий.
Это примерно соответствует тому "социалистическому манифесту", который внезапно провозгласил французский лидер Эммануэль Макрон полтора года назад, комментируя первый пандемийный дефицит и безудержный рост цен. Макрон тогда заявил, что государство напрасно отдало на волю рынка важнейшие системы жизнеобеспечения — производство и распределение продуктов питания, лекарств, других товаров первой необходимости. Однако за словами французского лидера никаких дел так и не последовало.
Слова Путина более весомы — ситуация в России показывает, что на тех рынках, где государство имеет значительную долю (тот же нефтегаз), цены находятся под контролем, растут в среднем на уровень инфляции — и при этом предприятия остаются прибыльными. Иное дело на "диком рынке", например, того же продовольствия — здесь без вмешательства правительства творятся порой совершенно непотребные вещи.
Неудивительно, что у граждан России существует четкий запрос на усиление роли государства — об этом говорят и результаты сентябрьских выборов, где потерпели очередное поражение либеральные партии, зато усилились патерналистские силы — КПРФ и пестрый конгломерат "Справедливой России — За правду". Так что скепсис Путина насчет капитализма, хотя формально обращен к Западу, адресован во многом именно российской аудитории. Это как раз ответ на итоги выборов — народу показали, что его сигнал учтен, что никакие девяностые не вернутся, а невидимую руку рынка прочно держат за горло.
Все это, вместе взятое, — попытки языком изменить мораль, отмораживание хвоста назло России, вера в свободный рынок пустых полок — говорит о ярко выраженном структурном кризисе Запада, делает вывод Владимир Путин и предлагает альтернативу:
Россия уже проходила это… В итоге мы пришли к здоровому консерватизму и важности семейных ценностей. Когда мир переживает структурный слом, значение разумного консерватизма как основы политического курса многократно возросло именно в силу множащихся рисков и опасностей, хрупкости окружающей нас реальности.
И далее — подробные, четкие, явно не один год обдумывавшиеся формулировки:
Консервативный подход — не бездумное охранительство, не боязнь перемен и не игра на удержание, тем более не замыкание в собственной скорлупе. Это прежде всего опора на проверенную временем традицию, сохранение и приумножение населения, реализм в оценке себя и других, точное выстраивание системы приоритетов, соотнесение необходимого и возможного, расчетливое формулирование цели, принципиальное неприятие экстремизма как способа действий... Врачебный принцип Noli nocere — "не навреди" — представляется наиболее рациональным. Наш выбор — консерватизм оптимистов.
Это, конечно, кульминационный момент выступления Владимира Путина. И крайне неожиданное высказывание для буйного медведя, с которым привыкли ассоциировать Россию. Наша страна оказалась тоньше, умнее, терпеливее, чем от нее ожидали. Наша культура — безусловно, европейского происхождения, часть наших литературных шедевров — переводы с европейских языков, но именно мы сохранили ту здоровую основу Европы, от которой сама она зачем-то сейчас открещивается. Так "дикие, примитивные" латиняне сохранили для мира Древнюю Грецию, чего никак не смогли бы сделать сами изрядно опустившиеся на выходе из античности эллины.
Лучшие умы Запада это понимают и потому пребывают в растерянности. Легко было ожидать, что — продолжая зоологические аналогии — на Путина спустят всех собак, но этого не случилось. Может быть, вслед за прочтением сказки про лисичку-сестричку они наткнулись на прекрасную басню Крылова "Слон и Моська". К слову, это вольный перевод с языка Эммануэля Макрона — только у Лафонтена в роли Моськи выступала Крыса, за которой в финале пришел радикальный Кот.
Делайте выводы, господа партнеры!
