Один из судей КС в так называемом "особом мнении" раскритиковал систему высшего образования в России. Он полагает, что реформы не дали хороших результатов, а потраченные на них деньги лучше было бы направить на зарплаты педагогам. Так вечный спор о советском и российском снова стал актуальным. Адепты образования времен СССР с новыми силами стали доказывать, что сегодня уже не то, что было, а то, что есть, во много раз хуже. Андрей Полонский сравнивает советскую и российскую школу — количество и результаты в цифрах.
Сегодня все чаще приходится слышать споры о том, хороша или плоха была советская система общего образования, была ли советская школа "лучшей в мире" или это миф. Говорят о том, что сегодняшней школе надо вернуть воспитательную функцию. Попробуем разобраться, почему современной школе нужно что-то "возвращать", как и в чем она ушла от советской, что утратила и что приобрела.
За 70 лет цели образовательной системы в СССР не раз менялись — от простой борьбы с безграмотностью в 20-е до "формирования гармоничного человека" в начале 80-х годов. И, соответственно, задачи эти решались с разной эффективностью. За "ликбез" советской системе можно поставить самую высшую оценку: за 20 лет, с 1919 по 1940, процент грамотного населения увеличился с 30% до 90% — фантастическое достижение, учитывая обстоятельства эпохи. Всеобщее обязательное среднее образование с 1958 года закрепило эту победу, а в середине 70-х годов свыше 97% учеников оканчивали десятилетку.
Образовательный конвейер
Если смотреть только на динамику этих цифр, можно прийти к выводу, что образовательная система Советского Союза находилась в отличной форме. Однако дело в том, что задач ликбеза перед ней давно не стояло, и наращивающая свои обороты образовательная машина во многом работала "вхолостую". Все попытки сформулировать другую задачу (а таких попыток было множество) остались благими пожеланиями, разговорами о формировании гармоничной личности и так далее.
Школа в первую очередь воспринималась как идеологический инструмент, а потому, строго следуя парадигме первых постреволюционных лет, советская система образования стремилась разрезать "образовательный пирог" на всех учеников. Давая всем равный доступ к образованию, она оказалась неэффективной как инструмент формирования интеллектуальной элиты, а именно такой вызов был на повестке дня.
Конечно, эту задачу решали редкие спецшколы в больших городах и отчасти система высшего образования, однако массовая средняя школа советского образца была обречена "набивать головы" знаниями, которые не востребованы выпускником в реальной жизни. Ситуация была очевидна еще в 1958 году, когда для ее решения на базе бывших ремесленных училищ сформировалась система профессионального образования (ПТУ), где, например, в 1965 году обучалось свыше 1,5 миллиона человек (почти половина всех учащихся).
Однако к началу 80-х престиж рабочих профессий, да и их востребованность плавно сошли на нет. При всей массовости (а к началу 80-х годов в Советском Союзе насчитывалось около 190 тысяч городских и сельских школ и свыше 4000 ПТУ) советская система среднего образования была неспособна решить две важнейшие и взаимосвязанные задачи: подготовить для государства квалифицированные кадры и снабдить выпускников знаниями и навыками, востребованными в реальной жизни. Однако, вне всяких сомнений, она достаточно успешно выполняла другую, воспитательную функцию. Демонстрируя широкий спектр знаний, школа прививала если не любовь, то по крайней мере некоторое уважение к мыслительному процессу и давала общее представление о культуре.
Школьные новаторы
При этом само качество советского школьного образования (если вынести за скобки его эффективность) местами действительно было достаточно высоким. Особенно это касалось преподавания физики, математики и ряда других, внеидеологических дисциплин. И, хотя в позднесоветское время зарплата и социальное положение учителя не считались слишком соблазнительными (в 1940 г. зарплата в советской системе образования составляла 97% среднего показателя по промышленности, в 1960 г. — 79 %, а в 1985 г. — всего 63%), педагоги пользовались несомненным уважением.
В профессию приходило немало ярких, образованных, мыслящих людей, многим из которых было тесно в рамках школьной программы. Да, средняя школа воспринималась государством как идеологический инструмент, но для них существовала определенная территория свободы, подчас достаточно обширная. Порой их опыт приветствовался, распространялся в других школах — так, например, возникло известное течение "учителей-новаторов". Все это также способствовало высокому качеству преподавания, о котором мы знаем, например, по количеству выигранных советскими учениками мировых математических и физических олимпиад. Но, к сожалению, очень часто выпускники забывали эти знания едва ли не быстрее, чем получали.
Что сейчас
Современная российская система среднего образования уже третье десятилетие пытается решить проблемы советской, то есть не работать вхолостую, а отвечать на вызовы времени. Но ситуация очевидно складывается не в ее пользу: после кризиса 90-х сфера среднего образования понесла драматические потери. В первую очередь, разумеется, кадровые. Малые зарплаты и падение престижа профессии резко сократили число квалифицированных педагогов. Увы, это лишь одна из причин.
Ряд решений, формально направленных на увеличение КПД школьного образования, в частности, решение об укрупнении школ, привел к плачевным последствиям. Так, из 190 тысяч школ, существовавших в СССР в середине 80-х годов (подавляющее большинство из них было сельскими), на сегодня в России осталось всего 24 тысячи сельских школ и 18 тысяч городских. Разумеется, эта статистика не до конца корректна, поскольку СССР по населению и территории не равен нынешней России, однако, даже делая соответствующие поправки, приходится признать, что сокращение драматично. И, что хуже, ежегодно количество школ уменьшается примерно на полтора процента.
В первую очередь закрываются малокомплектные школы, хотя их пытаются отстаивать жители в каждой деревне и в каждом поселке. Программа "Школьный автобус", призванная решить эту проблему по "американскому образцу", оказалась не слишком эффективной.
С другой стороны, в условиях кадрового голода от малых сельских школ невозможно требовать качественного современного образования. Если в большинстве городов средняя зарплата учителя равна или превышает среднюю зарплату по региону, достигая в Москве и Санкт-Петербурге 65-70 тыс., то в сельских школах она может быть около прожиточного минимума.
Но это лишь одна из проблем. Куда сложнее заново делегировать школе ее воспитательную миссию.
Безусловно, современная школа, ориентированная на образовательные стандарты и использующая инструментарий ЕГЭ, выглядит современней, чем школа советской эпохи. Единый государственный экзамен, несмотря на множество серьезных оговорок, стал более-менее эффективным мостом к высшему образованию, своеобразным придатком которого и становится ныне школа.
Тюрьма учителей
Да, ЕГЭ — вполне внятный ответ на вопрос, зачем нужна средняя школа вообще. Но, как ни парадоксально, в этой почти свободной от политики российской школе степень свободы педагогов куда меньше, чем в школе времен СССР. И дело не только в том, что вся работа педагогов направлена на успешную сдачу учениками ЕГЭ (что стало главным мерилом их труда как с точки зрения начальства, так и с точки зрения родителей). Современная российская школа, если смотреть на нее глазами учителя, буквально задушена отчетностью, системами проверок и жесткого контроля. Контроля не только "сверху", но и "снизу", со стороны родителей. Школа должна и тем, и этим. В таких обстоятельствах очень трудно надеяться, что она сможет кого-то воспитывать. Да она и не хочет.
Стандарты без воспитания
Таргетированность системы среднего образования — мировой тренд. Образовательная система от детского сада до вуза выстраивается в единую линию. Современная российская школа неизбежно становится частью этого тренда, теряет самостоятельность. Вот почему систему среднего образования СССР (где школа была вполне самодостаточной единицей) при всем желании нельзя напрямую сравнивать с современностью.
И именно поэтому в нынешней системе не может даже идти речи о всеобщей грамотности — мы видим это, сталкиваясь, например, с синтаксическими и грамматическими ошибками "поколения ЕГЭ". Но это оборотная сторона "эффективности" школы, которая (с тем или иным успехом) становится для выпускника трамплином к определенной сфере деятельности. Хочется верить, что существует способ поймать равновесие, соединить старую общеобразовательную школу и эффективность образовательного конвейера. Такой способ есть.
В России еще существует немало "живых" школ, каждая из которых по-своему решает эту задачу. Но вряд ли они смогут удовлетворить еще одному требованию, которое предъявляется к современной школе со стороны министерства, а именно — требованию жесткого соблюдения образовательного стандарта. Он подразумевает, что во всех школах одновременно проходится один и тот же материал по одному и тому же учебнику, и, например, ребенок, переехавший с родителями в другой регион, может продолжить образование без лишних проблем. Идея, на первый взгляд, благая, но в образовательном конвейере добавляется еще одно правило, подчиняющее ему школу. Никакого творчества, никакой свободы. И, следовательно, никакого воспитания. В этом замкнутом кругу благих пожеланий становление новой образовательной системы идет с большим трудом.
