Скандальный сериал "Зулейха открывает глаза", снятый по одноименной книге Гузель Яхиной, породил бурные дискуссии о коллективизации и раскулачивании. События в романе разворачиваются в 30-х годах и посвящены истории выживания ссыльных в суровых условиях Сибири. Коммунисты возмутились "искажением" истории и "сгущещением красок" в описываемых событиях. Принудительная коллективизация стала одной из первых масштабных инициатив Иосифа Сталина, которые он начал проводить, укрепившись у власти. Хотя его влияние уже в тот период было неоспоримо, среди видных советских деятелей нашлись люди, которые позволили себе открыто выступить против этой политики и подвергнуть ее критике за насилие и разорение, которыми она сопровождалась. Евгений Антонюк вспоминает советских знаменитостей, открыто выступивших против сталинского варианта коллективизации.
Правая оппозиция (Бухарин, Рыков, Томский, Угланов)
Это самые влиятельные советские политики, открыто выступившие с осуждением сталинской версии коллективизации. Алексей Рыков занимал пост председателя Совета народных комиссаров, т.е. был главой правительства. Николай Бухарин входил в Президиум Высшего совета народного хозяйства и считался одним из крупнейших экономических теоретиков партии, Михаил Томский возглавлял профсоюзное движение. Все трое также входили в Политбюро. Николай Угланов был кандидатом в члены Политбюро, возглавлял Московский губком и по совместительству занимал пост наркома труда.
Эта группа, впоследствии вошедшая в историю как "правые уклонисты", выступила с резкой критикой сталинской версии сплошной коллективизации. В совместном обращении Бухарина, Рыкова и Томского к Политбюро говорилось:
Он (Сталин) не только приравнял крестьянство к колониям, не только приравнял отношение пролетариата и крестьянства к отношениям экплуататорского типа, но взял наиболее жесткую форму эксплуатации ("дань")...
Основным фактом нашего теперешнего экономического положения является тот факт, что на 12-м году пролетарской диктатуры, при больших успехах социалистического строительства вообще, мы вводим систему хлебных карточек, что налицо полуголод в ряде районов, недостаток сырья, острый недостаток промтоваров, признаки инфляции и тяжелое положение с золотыми и валютными средствами…
Мы вовсе не хотим снижения темпа индустриализации. Наоборот, мы хотим наибольших темпов, прочных и длительных, индустриализации. Но мы полагаем, что на "дани" социалистической индустриализации не построить; что индустриализация не должна базироваться на растрате до последней копейки наших фондов; что она должна иметь своей базой подъем бедняцко-середняцкого хозяйства и общий рост производительности труда. Мы полагаем, что только со здоровым сельским хозяйством, здоровой валютой, хорошими резервами мы можем быстро идти вперед.
Бухарин также отправил личное письмо Сталину, в котором вопрошал:
Если все дело в кулаке, то как же с планом в 900 млн пудов, который оказался мифическим? А если хлеба у нас вообще мало, то как же нас "регульнул" кулак? Если все спасение в колхозах, то откуда деньги на их механизацию? И правильно ли вообще, что колхозы должны расти на нищете и дроблении?
Вместо сплошной коллективизации Бухарин и компания предлагали свой, менее болезненный вариант. Делать ставку как на крепкие индивидуальные хозяйства, так и на кооперацию. Заинтересовывать крестьян в кооперации предлагалось материальными стимулами. Постепенно, за 10-15 лет за счет доминирования добровольной кооперации должен был состояться планомерный переход к социалистической экономике в деревне, причем уничтожать кулаков не требовалось.
Планировалось, что при помощи этой политики кулак безболезненно "врастет в социализм". Что касается форсированной сплошной коллективизации путем жестокого административного нажима, то она принесет деревне неисчислимые бедствия, полагали они.
Последствия
В апреле 1929 года большинство делегатов на Пленуме ЦК выступили против Бухарина и его сторонников, обвинив их в правом уклоне. В течение нескольких месяцев "уклонисты" были отстранены от занимаемых высоких постов и исключены из Политбюро. Бухарин и Рыков после этого покаялись за "ошибки перед партией" и принялись ревностно поддерживать сталинскую платформу. Впрочем, это не помогло им вернуть прежних позиций. В 1938 году оба были расстреляны.
Томский после того, как попал в опалу, практически отошел от политических баталий и руководил государственным издательством. В 1936 году покончил с собой, опасаясь ареста.
Угланов периодически каялся за ошибки, но затем вновь выступал с критикой Сталина. С начала 30-х годов несколько раз подвергался арестам, исключался из партии, но позднее восстанавливался. В 1937 году был расстрелян.
Мартемьян Рютин
Кандидат в члены ЦК, заместитель редактора "Красной звезды" и руководитель Краснопресненского райкома Москвы. Мартемьян Рютин ненавидел Троцкого настолько, что в период борьбы между Троцким и Сталиным за лидерство в партии создавал настоящие боевые отряды активистов, которые срывали выступления Троцкого, а порой и били его сторонников. Благодаря "мартемьяновским молодчикам" секретарь райкома был обласкан Сталиным, стал фигурой государственного масштаба и вошел в состав ЦК.
Однако в конце 20-х годов Рютин разочаровался в политике Сталина, в особенности после того, как в 1929 году он был направлен уполномоченным по коллективизации в Сибирь, где стал свидетелем многочисленных жестокостей. Хотя Сталин пытался приписать Рютина к правому уклону, сам он категорически не разделял бухаринских идей. Он считал, что и политика Сталина, и предложения разного рода левых и правых уклонистов являются извращениями ленинской политики, предусматривающей стимулирование крестьян к кооперации.
Что касается сплошной коллективизации, то многочисленные бесчинства и насилия он связывал не с перегибами на местах, а с сознательной политикой Сталина. По сути Сталин ради политических выгод объявил войну на истребление не столько кулакам, сколько середнякам.
Рютин стал искать в партии единомышленников и распространять среди них свои манифесты. В одном из них Рютин, лично видевший, как на местах осуществляют сталинскую политику, писал:
Подлинные кулаки в своей подавляющей массе, как известно, сразу же после чрезвычайных мер начали ликвидировать свое хозяйство и удирать в города… Но лозунг "ликвидации кулачества как класса" с особенной исключительной силой начал "претворяться" в действительность именно как раз с начала 1930 г. Естественно, что его объектом в своей подавляющей массе оказались середняки и беднота. Именно середняки и бедняки главным образом оказались заключенными в "кулацкие" концентрационные лагеря; середняки и бедняки, начиная с 1930 года, составляют основной объект расстрелов и всякого рода карательных экспедиций с применением артиллерии и самолетов, середняки и бедняки составляют основную массу сосланных в северный край, Среднюю Азию, Казахстан и другие места Советского Союза. Для того чтобы облегчить "перечисление" из середняков и бедняков в кулаки, Сталин изобрел новые термины "кулацко-зажиточная верхушка деревни", "подкулачники"…Политическая цель термина "кулацко-зажиточная верхушка" заключалась в том, чтобы зачислить в разряд кулаков "нужное" количество середняков, а политическая цель термина "подкулачник" — в том, чтобы каждый протест середняка и бедняка против преступной политики насилий и издевательств над основными массами деревни можно было квалифицировать как протест "подкулачника", "классового врага", и расправляться с протестующим как с "агентом" кулака. Фабрикация кулаков из середняков и бедняков связана одновременно с самой гнусной травлей, обвинением в оппортунизме и исключением из партии местных работников, не могущих найти необходимого процента кулаков или не находящих их вовсе. Сталин, как это свойственно бесчестному, беспринципному политикану, и здесь зачисление середняков в кулаки изображает как отдельные перегибы "на местах", как маленькие недостатки большого механизма, сваливает вину на других.
В действительности же это не "отдельные" ошибки, не "перегибы мест", а суть и результат общей политики и общей линии, результат всей системы мероприятий, одно из конкретных проявлений насилия, произвола и издевательства над трудящимися массами деревни, результат полного разрыва Сталина с принципами ленинизма.
Не имея возможности сказать правду о том, что вся деревня в своей основной массе находится в состоянии беспощадной и жестокой борьбы со сталинской политикой, он вынужден прикрывать эту борьбу фиговым листком "сопротивления кулачества" успехам строительства социализма.
Массовый поворот "середняка к социализму" и к сплошной коллективизации является продуктом произвола, насилия и террора над середняцкими массами; середняки не вошли в колхозы добровольно, а загнаны мерами жестокого административного и экономического (прямого или косвенного) принуждения.
В другом воззвании, которое Рютин распространил среди нескольких членов партии в 1931 году, говорилось:
Авантюристическая коллективизация с помощью невероятных насилий, террора, раскулачивания, направленного фактически главным образом против середняцких и бедняцких масс деревни, и, наконец, экспроприация деревни путем всякого рода поборов и насильственных заготовок привели всю страну к глубочайшему кризису, чудовищному обнищанию масс и голоду как в деревнях, так и в городах.
Ограбление сельского населения, принудительная коллективизация привели к тому, что скота осталось не более 30% от 1927 года, причем и эти остатки в колхозах и совхозах гибнут от бескормицы; новых крестьянских построек не возводится, а старые не ремонтируются и большей частью растаскиваются, сельскохозяйственный инвентарь разбит и разрушен, семян на посев не хватает больше чем наполовину; земля обработана плохо, а часто совсем не обработана, тягловой силы недостает.
Всякая личная заинтересованность к ведению сельского хозяйства убита, труд держится на голом принуждении и репрессиях; насильственно созданные колхозы разваливаются. Все молодое и здоровое из деревни бежит, миллионы людей, оторванных от производительного труда, кочуют по стране, перенаселяя города, остающееся в деревне население голодает и питается суррогатами. Эпидемии начинают свою работу. В перспективе — угроза сильнейшего голода на будущий год (в этом он оказался прав — прим. авт.).
Последствия
В 1930 году был арестован после нападок на Сталина и исключен из партии. Категорически отказался признавать вину и через несколько месяцев был освобожден. Но уже в 1932 году, когда он попытался создать в партии "Союз марксистов-ленинцев" и начал рассылать соратникам антисталинские манифесты, вновь был арестован. Несмотря на то что вновь отказался признавать вину, был приговорен к 10 годам лишения свободы. В 1937 году из лагеря был привезен в Москву, где был приговорен к смертной казни (причем и на этот раз он отказался признавать вину и вообще давать какие-либо показания). Расстрелян в январе 1937 года вместе с группой сторонников.
Тихие и открытые протесты писателей
Разумеется, советские писатели не могли не заметить коллективизации, особенно негативных ее проявлений. Однако на публичные протесты практически никто не решился. Горький, официально назначенный писателем №1, всецело поддержал коллективизацию крылатой фразой: "Если враг не сдается, его уничтожают".
Бабель жаловался знакомым на то, что он видел в селах то, что "и представить невозможно", в сравнении с чем "меркнут ужасы гражданской". Правда, Платонов написал повесть "Впрок", которую Сталин прочитал и назвал "рассказом агента наших врагов, написанным для развенчания колхозного движения".
На открытый протест решился Михаил Шолохов. Автор "Тихого Дона", обласканный критикой и самим Сталиным, стал непосредственным свидетелем методов сплошной коллективизации в родных краях. Шолохов был человеком далеко не самым сентиментальным, однако увиденное настолько потрясло его, что он написал Сталину несколько писем с перечислением увиденных им бесчинств. Наиболее известно письмо, отправленное весной 1933 года:
Я видел такое, чего нельзя забыть до смерти: в хуторе Волоховском, Лебяженского колхоза, ночью, на лютом ветру, на морозе, когда даже собаки прячутся от холода, семьи выкинутых из домов жгли на проулках костры и сидели возле огня. Детей заворачивали в лохмотья и клали на оттаявшую от огня землю. Сплошной детский крик стоял над проулками. Да разве же можно так издеваться над людьми?.. Число замерзших не установлено, т.к. этой статистикой никто не интересовался и не интересуется; точно так же, как никто не интересуется количеством умерших от голода. Бесспорно одно: огромное количество взрослых и "цветов жизни" после двухмесячной зимовки на улице, после ночевок на снегу уйдут из этой жизни вместе с последним снегом. А те, которые останутся в живых, будут полукалеками.
Вот перечисление способов, при помощи которых добыто 593 тонны хлеба:
- Массовые избиения колхозников и единоличников.
- В Лебяженском колхозе ставили к стенке и стреляли мимо головы допрашиваемого из дробовиков. Там же: закатывали в рядно и топтали ногами.
- В Верхне-Чирском колхозе комсодчики ставили допрашиваемых босыми ногами на горячую плиту, а потом избивали и выводили, босых же, на мороз.
- В Колундаевском колхозе разутых добоса колхозников заставляли по три часа бегать по снегу. Обмороженных привезли в Базковскую больницу.
Примеры эти можно бесконечно умножить. Это — не отдельные случаи загибов, это — узаконенный в районном масштабе — "метод" проведения хлебозаготовок. Об этих фактах я либо слышал от коммунистов, либо от самих колхозников, которые испытали все эти "методы" на себе и после приходили ко мне с просьбами "прописать про это в газету.
Продовольственная помощь, оказываемая государством, явно недостаточна. Из 50 000 населения голодают никак не меньше 49 000. На эти 49 000 получено 22 000 пудов. Это на три месяца. Истощенные, опухшие колхозники, давшие стране 2 300 000 пудов хлеба, питающиеся в настоящее время черт знает чем, уж наверное не будут вырабатывать того, что вырабатывали в прошлом году… Все это вместе взятое приводит к заключению, что план сева колхозы района к сроку безусловно не выполнят. Но платить-то хлебный налог придется не с фактически засеянной площади, а с контрольной цифры присланного краем плана. Следовательно, история с хлебозаготовками 1932 г. повторится и в 1933 г.
Если все описанное мною заслуживает внимания ЦК, — пошлите в Вешенский район доподлинных коммунистов, у которых хватило бы смелости, невзирая на лица, разоблачить всех, по чьей вине смертельно подорвано колхозное хозяйство района, которые по-настоящему бы расследовали и открыли не только всех тех, кто применял к колхозникам омерзительные "методы" пыток, избиений и надругательств, но и тех, кто вдохновлял на это.
Стоит отметить, что Шолохов был осторожен и не выступал против коллективизации в целом, критикуя только насильственные методы и самоуправство исполнителей. Более того, свое письмо он отправил уже после публичного выступления Сталина, который возложил ответственность за наиболее отвратительные бесчинства на непосредственных исполнителей на местах.
Последствия
Сталин ответил писателю трижды. В первых двух письмах он кратко пообещал оказать дополнительную помощь голодающему Верхне-Донскому району. В третьем немного пожурил Шолохова за политическую близорукость:
Ваши письма производят несколько однобокое впечатление. Об этом я хочу написать Вам несколько слов. Я поблагодарил Вас за письма, так как они вскрывают болячку нашей партийно-советской работы, вскрывают то, как иногда наши работники, желая обуздать врага, бьют нечаянно по друзьям и докатываются до садизма. Но это не значит, что я во всем согласен с Вами. Вы видите одну сторону, видите неплохо. Но это только одна сторона дела. Чтобы не ошибиться в политике (Ваши письма - не беллетристика, а сплошная политика), надо обозреть, надо уметь видеть и другую сторону.
А другая сторона состоит в том, что уважаемые хлеборобы вашего района (и не только вашего района) проводили "итальянку" (саботаж!) и не прочь были оставить рабочих, Красную армию без хлеба. Тот факт, что саботаж был тихий и внешне безобидный (без крови), - этот факт не меняет того, что уважаемые хлеборобы по сути дела вели "тихую" войну с советской властью. Войну на измор, дорогой тов. Шолохов...
Конечно, это обстоятельство ни в какой мере не может оправдать тех безобразий, которые, как уверяете Вы, совершены нашими работниками. И виновные в этих безобразиях должны понести должное наказание. Но все же ясно, как божий день, что уважаемые хлеборобы не такие уж безобидные люди, как это могло бы показаться издали.
Шолохов ответом Сталина был удовлетворен и в дальнейшем неоднократно возобновлял с ним переписку по волнующим темам, в том числе и по репрессиям 1937-1938 года.
