Москве и Минску пока не удалось прийти к компромиссу. Белоруссия начала выстраивать новую внешнюю политику, как и обещал Лукашенко. Сотрудники МИД "не так давно" провели переговоры с Госдепом США об улучшении двусторонних отношений. Кроме того, Минск захотел вернуть американского посла. Президент Белоруссии пригрозил Москве потерей единственного союзника на западном направлении. В ответ премьер Дмитрий Медведев напомнил, что Россия компенсировать недополученные доходы не обещала. Кирилл Бенедиктов — о последствиях серьезного конфликта Москвы и Минска.
Месяц назад я писал, что, несмотря на две встречи президентов России и Белоруссии, прошедшие осенью этого года в Сочи, никакого прогресса в отношениях Москвы и Минска не наблюдается. После этого состоялось еще две встречи Путина и Лукашенко, на этот раз в Кремле, но ситуация не только не улучшилась, но и серьезно ухудшилась.
10 января на заседании правительства Белоруссии Лукашенко решительно заявил, что об объединении двух государств речи не идет. И не только потому, что этого не хочет Минск, но и потому, что такое объединение не по силам Москве:
Нет такой возможности у России, учитывая последствия всего, на это пойти. Поэтому надо успокоиться и прекратить эти разговоры, что кто-то кого-то наклонил или наклоняет. Здесь никто никого не наклонит.
Самое любопытное тут — не использование полублатной лексики (белорусский президент и прежде не особенно стеснялся в выражениях). Внимание стоит обратить на упоминание о "последствиях". Это явный намек на санкции, которыми Запад наказывает Россию за возвращение (в западной терминологии – "аннексию") Крыма в 2014 г. Однако с Белоруссией ситуация принципиально иная: существующая с 1999 г. рамка Союзного государства значительно облегчает гипотетическое объединение двух стран — тут речь будет идти просто об углублении интеграционных процессов. Санкции за это будет трудновато ввести даже не особенно разборчивым в таких делах Штатам.
Возможно, Лукашенко имел в виду какие-то иные "последствия"? Один из популярных телеграм-каналов полагает:
Транзакционные издержки объединения слишком велики, а плюсы отнюдь не так очевидны, как кажется. Проблема номер 1 сейчас для российской элиты — "прорвать" мертвую зону вокруг собственных капиталов на Западе. Инкорпорация Беларуси эту проблему только усугубит, а толстосумы этой республики боятся прихода "старших братьев" как огня, благо, пример передела собственности в присоединенном Крыме перед глазами, и будут сопротивляться, скажем, вкладами в белорусских самостийников.
Сказано, в общем, верно, за исключением формы будущего времени в последней фразе. Финансирование националистических сил идет в Белоруссии нарастающими темпами последние несколько лет. И вряд ли случайно, что сразу после жестких заявлений президента оппозиционная партия "Белорусский народный фронт" объявила 2019 г. годом белорусского языка, назвав его "важнейшим фактором национальной безопасности" в условиях активизации информационных атак против Белоруссии, и потребовала от властей ограничить трансляцию российских телеканалов, заменив их белорусскими либо же "сбалансированным набором телепрограмм из других стран".
Кстати, о других странах. В Белоруссии действует несколько программ, финансируемых Госдепартаментом США. "Развитие частного бизнеса" — для предпринимателей, программа по демократизации и правам человека в рамках USAID — для поддержки местных НКО, программа обмена для профессионалов Community Connections (трехнедельные поездки в США по обмену опытом), программа по работе с социально незащищенными категориями населения… Это то, что называется модным термином "мягкая сила". Удивительно, но Россия – ближайший сосед и друг Белоруссии – подобных программ не разрабатывает и не финансирует.
Российская "мягкая сила" проста и незамысловата: на протяжении многих лет Москва субсидировала Минск, беспошлинно поставляя нефть – от 18 до 24 млн тонн в год. Эта нефть перерабатывалась на двух белорусских НПЗ – Мозырском и Новополоцком – и большая ее часть уходила за границу. В основном через прибалтийские порты, но и на Украину тоже. Там полученные из российской нефти солярка и бензин становились "черной кровью" ВСУ, в том числе и карательных частей, уничтожающих мирных жителей Донбасса. Но при всей чудовищности этой ситуации обвинять в ней одного лишь Лукашенко было бы несправедливо. Ведь одним из главных акционеров того же Мозырского НПЗ является нефтяная компания "Славнефть" (42,58% акций). А "Славнефть" — совместное дочернее предприятие "Газпром нефти" и "Роснефти".
Столь же неправильно упрекать "хитрых белорусов" в том, что они используют российскую щедрость в корыстных целях, как это иногда делают отечественные публицисты и политики. Любое нормальное правительство делало бы то же самое. Упрекать скорее стоило бы самих себя — за простовато-нерасчетливое использование такого мощного инструмента, как субсидии на энергоносители. Однако последние заявления российского премьера Дмитрий Медведева свидетельствуют о том, что Москва искренне не понимает, почему этот инструмент не работает, и склонна переводить диалог в плоскость взаимных обид и претензий:
По сути, мы помогаем (Белоруссии), вынимая деньги из нашей экономики… Это надо ценить, рассуждая о союзнических отношениях.
Однако специалисты знают, что денег вынимается из российской экономики не так уж и много. В 2017 г. профильный портал "Нефтянка.ру" писал: "В настоящее время экспортная пошлина составляет около 12 долларов за тонну. Таким образом, напрямую бюджет России теряет от поставок в Беларусь всего 200–300 миллионов долларов в год (при нынешних ценах на нефть и системе налогообложения). По сравнению, например, с размахом международной деятельности некоторых государственных нефтяных компаний России это относительно скромная сумма".
Конечно, сумма потерь от налогового маневра, ставшего главной причиной нынешнего обострения отношений между Москвой и Минском, многократно превысит эту сумму. По оценкам белорусских экспертов, за 6 лет они могут составить до $11 миллиардов. Учитывая, что ежегодный доход бюджета Белоруссии составляет около $9,6 миллиардов долларов, это более чем существенная сумма.
И все же потеря ближайшего союзника (и единственного — на западном направлении) может обойтись России куда дороже. Об этом неплохо было бы помнить, укоряя Минск в "меркантильности" и желании "дружить за деньги". Особенно в ситуации, когда обрадованные очередной ссорой Москвы и Минска западные "партнеры" уже всерьез просчитывают варианты геополитического блицкрига, в результате которого Белоруссия вслед за Украиной начнет дрейф в сторону ЕС и НАТО.
10 января американский журнал Foreign Policy сообщил, что министр иностранных дел Белоруссии Владимир Макей позвонил помощнику госсекретаря США Уэссу Митчеллу и сообщил, что Минск решил отменить ограничения на число американских дипломатов в республике (с 2008 г. в РБ могли работать не более 10 дипломатов США). Американцы воодушевились и заявили, что это "прорыв" в отношениях между странами, особенно на фоне того, что между Москвой и Минском пробежала черная кошка. Вот уже и влиятельная газета Wall Street Journal злорадно замечает, что наращивание американского присутствия в Белоруссии — повод для тревоги в Москве.
А по российскому ТВ популярный политический обозреватель тем временем пугает (непонятно только кого): "Если и в Минске решат остаться без России, то будущее Белоруссии призрачно. Россия, конечно же, ослабеет, но Белоруссии просто не будет. Не надо иллюзий". Действительно, не надо. На самом деле в случае серьезного конфликта между Москвой и Минском Белоруссия никуда не денется, просто станет еще одним бастионом Запада у наших границ.
