Права, свободы, власть закона, государство для человека, а не человек для государства... Вечная мелодия либерализма увлекает, как сирены. В теории все выглядит красиво и гладко. Но, как только обращаешься к практике, вопрос оказывается куда сложней. Чтобы гражданские права и политические свободы были обеспечены, необходимо процветание и безопасность страны, народа. Русская и мировая история знает и еще увидит тому множество примеров. Кажется, один из самых значительных из них – опыт либеральных политических лидеров на фоне событий 1905–1917 гг. - изучен и описан вдоль и поперек, но его значение часто недооценивают. Андрей Полонский вспоминает истории людей, которые могли бы предостеречь многих от ошибок в будущем.
Трое на квартире
В начале осени 1915 года в одной из респектабельных петроградских квартир в районе Марсова поля встретились три человека, известных на всю Россию.
Один – Павел Николаевич Милюков, лидер партии кадетов и главный редактор самой популярной лево-либеральной газеты "Речь".
Другой – Александр Иванович Гучков, старый знакомец Милюкова, его недавний оппонент в III Государственной Думе, лидер "Союза 17 Октября" и всего "правого" крыла либерального движения.
Третий - человек несколько иного круга и образа занятий. Живое воплощение духа национального капитализма - миллионщик, председатель правления "Московского банка", издатель газеты "Утро России" и признанный лидер "прогрессистов" - единственной последовательно буржуазной партии страны Павел Павлович Рябушинский.
Рябушинский хотел обсудить с Милюковым и Гучковым деятельность, программу и финансирование "Прогрессивного блока", образованного после неудач на фронте лета 1915 года. У участников беседы не было никаких принципиальных разногласий, они обсуждали тактику предстоящей политической борьбы. То, что Россия к этому моменту вступила в третий год мировой войны и имела линию фронта протяженностью в несколько тысяч километров, никого из них не смущало. Эти господа были убеждены, что делают все, что в их силах, для Родины и для победы. В те дни они ратовали всего-то за правительство, ответственное перед Думой. Власть "общества", защищающая права и свободы человека, становилась в их сознании универсальным лекарством против всех бед, гарантией эффективного и профессионального управления войсками и страной, - в отличие от бюрократии и царского режима, порочных по существу и потому погрязших во множестве злоупотреблений.
Общественный деятель как есть
К этому дню Милюков, Гучков и Рябушинский пришли очень разными путями. Павел Николаевич Милюков принадлежал к старинному московскому дворянскому роду, его далекий предок Семен Милюк участвовал еще в Куликовской битве. Отец, Николай Милюков, был архитектором.
Родился Павел в 1859-м. Учился на историко-филологическом факультете Московского университета, где его наставниками были Ключевский и Виноградов. Преподавал, дослужился до приват-доцента. Читал лекции и на Высших женских курсах.
Вероятно, мало что могло бы помешать научной работе и лекциям Павла Николаевича , если бы в 1895 году ему бы не запретили преподавание ввиду "крайней политической неблагонадежности". Говорят, где-то он обмолвился про "общие чаянья свободы и ограничение самодержавия". Этого оказалось достаточно…
Милюков покинул Россию, попал в эмигрантскую среду, читал в США лекции о народных бедах и деспотичной власти, а вернулся в страну окончательно только в 1905 году, в дни системного кризиса, получившего название "Революции".
К этому моменту он уже был достаточно известным публицистом либерального толка. Интеллигентная публика пересказывала его статьи. Издания, в которых он печатался, шли нарасхват. И интересовала его теперь отнюдь не научная работа.
Милюков возглавил партию кадетов, объединившую "свободомыслящую" академическую публику и близких ей обывателей. Написал ее программу. Стал признанным лидером фракции в Думе. Так сформировалось левое крыло русского либерализма.
Член ЦК конституционно-демократической партии, писательница Ариадна Тыркова-Вильямс вспоминала:
В партии было много незаурядных людей. Милюков поднялся над ними, стал лидером прежде всего потому, что крепко хотел быть лидером. В нем было редкое для русского общественного деятеля сосредоточенное честолюбие. Для политика это хорошая черта.
В III Государственной Думе, отработавшей полный срок в годы столыпинских реформ, лидер кадетов провозгласил себя "оппозицией Его Величества" - на британский манер. Но иностранные формулы у нас приживаются редко. Полноценного сотрудничества власти и парламента не получилось.
Зато с первых дней войны Милюков искренне поддержал "исторические задачи России" и призвал к объединению всех общественных сил во имя победы. Но этот его порыв иссяк уже на второй год сражений, когда изменилась обстановка на Западном фронте. Он вновь перешел в оппозицию, которая становилась все более ожесточенной и неконструктивной с каждым тревожным сообщением с фронтов.
Павлу Николаевичу казалось, что он знает, как исправить ситуацию. И он исправил ее, объединив недовольных.
Патриот, бретер, честолюбец
Александр Иванович Гучков был однокашником Милюкова по Московскому университету, но расхождения в их судьбах начинаются уже в родословных. Совсем разные пути истории России они отражают.
Прадед Гучкова был дворовым. В середине XVIII века он пришел в Москву из Малоярославца, принял старообрядчество и основал собственное предприятие. Дед - Ефим Петрович - устроил при этом предприятии школу и дом для сирот.
Отец же нашего героя Иван Гучков владел торговым домом "Ефим Гучков и сыновья". Жену свою француженку Каролину Вакье отбил у какого-то галла и вывез в Россию.
Александр Иванович был на три года младше Милюкова. Интересы их совпадали, но характеры - нет. Отучившись на историко-филологическом, Гучков, в отличие от своего сотоварища, писать диссертацию не стал. Его манили другие небеса и другие земли…
После университета он несколько лет шатался по Европе, изучал право в Гейдельберге и Берлине, но уже в 1891-м рванул в Нижегородскую губернию, в которой разразился голод. Работал волонтером в самом пострадавшем Лукояновском уезде.
На этом его общественная деятельность не закончилась. В 90-х годах наш герой состоял членом Московской городской управы, товарищем городского головы, гласным городской Думы. Он возглавлял водопроводную, канализационную и железнодорожную комиссию, занимался газовым освещением улиц, страхованием наемного труда, судьбой брошенных и бесприютных детей. Именно ему Москва и пригороды обязаны Мытищинским водопроводом...
Но дома Александру не сиделось. Манили приключения и путешествия.
В 1895 году они с братом Федором отправились в армянские земли Османии, а еще через год - на Тибет, что было в те годы полным безрассудством. Но их принял сам далай-лама, а главное, они первыми из европейцев остались целыми и невредимыми, так и не приняв буддизма, не изменив своей вере.
Не меньшим безрассудством было податься добровольцем в Трансвааль, воевать против англичан за независимость буров. Там, на юге Африки, Гучков был ранен в бедро и попал в плен. Потом он всю жизнь хромал, что никак не мешало драться на дуэлях и отлично разбираться в военном деле. Дуэли он любил. Каждый, кто смотрел на него косо, рисковал сильно, вне зависимости от того, сколько Гучкову было лет и какое он занимал общественное положение…
До 1905 года политикой Гучков практически не занимался. Но тогда, в дни кризиса, вся страна пришла в движение. А он как раз вернулся после своих южноафриканских приключений. Его встречали как героя – аплодисментами и стоя. Нелепо было не воспользоваться ситуацией.
Основываясь на Государевом Манифесте, Александр Иванович собрал товарищей и единомышленников в Союз 17 Октября. Так оформилось правое крыло русского либерализма.
Гучков, который, по его собственным словам, стоял "за Родину и за свободу", решительно поддержал Столыпина и его реформы, а в 1910 году был избран председателем Государственной Думы.
И тут случилась почти нелепая, но трагическая история. Как председатель Думы, Александр Иванович должен был делать доклады царю. Поначалу между ними установились доверительные отношения. Но Гучков имел неосторожность растиражировать в печати разговор о Распутине и болезни наследника. Император считал эти темы глубоко частными, был оскорблен. И велел через военного министра передать Гучкову, что тот подлец.
Оскорбился и Гучков. Так они стали личными врагами. С тех пор он не поминал дурным словом Распутина и династию только когда спал.
…В Четвертую Государственную Думу Гучков поначалу не прошел. Но с начала мировой войны он снова в деле – востребован его воинский опыт и былая слава. Служил особоуполномоченным Красного Креста на фронте. Возглавил Центральный Военно-промышленный комитет, входил и в Особое совещание по обороне…
Эти должности принесли ему множество связей в военной среде. Гучков как никто из политиков знал реальное положение армии и мог влиять на настроения высших военных чинов.
Александру Ивановичу казалось, что для спасения страны нужно просто избавить ее от Главнокомандующего Николая и своенравной императрицы.
И он донес эту мысль до высшего командного состава армии воюющей страны.
Миллионер, ненавистник дворянства
Павел Павлович Рябушинский (род. в 1871 году), как и Гучков, происходил из крестьян-старообрядцев. С Гучковым его объединяло еще и то, что принадлежал он уже к третьему поколению русских предпринимателей, которые не зарабатывали капитала, а использовали его возможности, получили прекрасное образование и имели широкие виды на будущее России и общественную деятельность.
Целостно и открыто свои политические взгляды Рябушинский впервые представил на старообрядческом съезде 1906 г. в Нижнем Новгороде. Он радел за развитый парламентаризм, отмену сословных преимуществ, свободу вероисповедания и неприкосновенность личности, всеобщее бесплатное образование, наделение крестьян землей и исполнение "справедливых желаний рабочих относительно порядков, существующих в других государствах с развитой промышленной жизнью". При этом предлагал отделиться от Запада "железным занавесом" (именно Рябушинский ввел в оборот это знаменитое впоследствии словцо) и обратить взоры на Восток…
И, надо сказать, предпринимательское сословие, бизнес-сообщество, как мы назвали бы его сегодня, слушало своего признанного лидера крайне внимательно…
В начале 10-х годов Рябушинский проводил ежемесячные совещания с лучшими умами страны. Речь шла о разработке долгосрочной стратегии экономического развития.
К 50-м годам ХХ века по всем расчетам мы призваны стать первой и богатейшей индустриальной державой мира, — вещал он на этих заседаниях.
И, возможно, так бы оно и случилось, не будь у Павла Павловича одной незначительной страсти. Он ненавидел привилегии дворян, дворянскую власть и дворянскую заносчивость. Мечтал навсегда избавить Россию от дворянства. И успешно финансировал почти все течения антимонархической, антисословной оппозиции.
Мнимое торжество
Не прошло и двух лет после памятной встречи Милюкова, Гучкова и Рябушинского в Петрограде, как "Прогрессивный блок" полностью восторжествовал над русской монархией. 1 ноября 1916 года Милюков с трибуны Государственной Думы произнес свою знаменитую речь против придворной партии, которую закончил выкриком: "Что это, глупость или измена?".
Страна его услышала, и пошла волна. В обществе почти не осталось сторонников царя и династии. Этого ли хотел сам Павел Николаевич, неизвестно. По крайней мере, программа кадетов республики не предусматривала.
Примерно тогда же, когда Милюков ораторствовал в Госдуме, Гучков планировал вместе с несколькими генералами устроить заговор, дабы вынудить Николая II отречься. Конечно, никто не предполагал окончательного упразднения монархии. Думали, царь отречется в пользу брата или дяди. Ставили на Николая Николаевича, его любили в войсках.
Заговор не состоялся, но разговоры с генералитетом не прошли даром. 2 марта 1917 года, когда Гучков вместе В.В. Шульгиным приедет в Псков требовать отречения, большинство командующих фронтами и начальник штаба поддержат его. Не пришлет телеграмму только командующий Черноморским флотом адмирал Колчак. И еще выскажет сомнение и печаль командующий Румынским фронтом генерал Сахаров.
…Напомним, все эти события происходили тогда, когда страна участвовала в Первой мировой войне. Положение на фронтах было тяжелейшее, причем не только у нас, но и у англичан с французами. До окончательной победы Антанты оставалось полтора года.
Без славы и почестей
Русская революция произошла не в кабинетах думских деятелей, а на улицах Петрограда. Сделали ее женщины в очередях за хлебом и пьяные солдаты резервных полков. Может быть, кому-то из политиков-либералов казалось, что они сумеют обуздать эту стихию, оседлать раскаченную не без их участия волну, но они заблуждались.
Также заблуждался и Дмитрий Павлович Рябушинский, когда писал своему брату Павлу в Крым в мартовские дни 17-го года:
Особенно тебя хочется приветствовать по случаю обновления России, ведь в течение многих лет из среды торгово-промышленного класса ты был главным и неустанным борцом за права и свободу.
Права и свободы были тут же, на площадях и улицах русских столиц. И когда Петроградский совет издавал свой знаменитый Приказ № 1. Это тоже были они, свободы и права.
П.П.Рябушинский к 1917-му году уже тяжело болел туберкулезом и остался в Крыму. В сущности, ему повезло.
П.Н. Милюков и А.И. Гучков вошли в состав первого Временного правительства, но уже к апрелю-маю вынуждены были подать в отставку – под давлением слева и диктатом улиц.
Французский посол Морис Палеолог тогда записал в своем дневнике:
Отставка Гучкова знаменует ни больше ни меньше как банкротство Временного правительства и русского либерализма. В скором времени Керенский будет неограниченным властителем России… в ожидании Ленина…
…Милюков и Гучков прожили еще десятки лет в эмиграции. Милюков сочинил много статей и книг, Гучков стал героем фильма "Операция "Трест", а его дочка - членом Коммунистической партии.
На этом, пожалуй, с русским либерализмом можно закончить. Или нет?
