В России выросло количество случаев заболевания раком. В 2017 г. онкологию нашли более чем у 600 тысяч человек. По данным Международного агентства по изучению рака, в России не развита диагностика, заболевание выявляется поздно, поэтому, наряду с Китаем, наша страна — в числе лидеров по смертности от онкологии. Рак давно уже стал мировым бедствием, от которого медики пока не нашли универсального средства. Ирина Фиш - о том, какие проблемы с лечением есть в России и как меняется ситуация.
Наконец-то собралась и посмотрела нашумевший американский сериал "во все тяжкие" — тот, где учитель химии начинает делать наркотики. Сериал злой, насыщенный и действительно очень качественный. Кто сейчас вспомнит, что послужило началом криминальной деятельности главного героя — приличного маленького человека из американского общества, обычного учителя из обычной провинциальной школы... А началось все с рака легкого. И он обратился за медпомощью. Его хорошо обследовали, поставили диагноз и назначили лечение — курс химиотерапии. За 100 000 долларов, 6,5 миллионов рублей. А результат не гарантирован. И ведь он был застрахован, только его страховка не включала в себя проблемы, связанные с онкологическими заболеваниями. После эффективной химиотерапии ему предложили операцию. В общей сложности он заплатил 350 000 долларов. За год жизни. Только вот средняя зарплата там 30-50 тысяч долларов в год, причем до уплаты налогов, страховок и кредитов. И что делать человеку в ситуации, когда надо сразу выложить такую сумму? Не заплатишь – лечить не будут. Вот он и выбрал способ "заработка", а иначе ему пришлось бы эти деньги брать в банке, и впоследствии не только жене, но и детям пришлось бы отдавать долги.
У нас лечение онкологических заболеваний входит в систему обязательного медицинского страхования. Но, конечно, лечиться можно только в больших городах. Не всегда это срабатывает как часы — государственная машина сложная и неповоротливая, поэтому периодически случаются перебои в поставках расходных материалов для медицинской техники и лекарств для амбулаторных больных. Существует и другая проблема. Здравоохранение в основном находится в подчинении региональных властей. Осталось это из прошлого, когда раздавали "суверенитета сколько хотите", но аукается сейчас. Что-то, конечно, налаживается, но медицина продолжает финансироваться по остаточному принципу, постоянно "реорганизовывается", "улучшается" и "оптимизируется".
Прекрасно помню, как это было в СССР: начинала тогда работать участковым врачом по распределению после института. Кстати, до сих пор считаю, что наша организация здравоохранения в то время была на высшем уровне. Первичное звено — участковые врачи — работали как семейные. Зарплата у них была выше, чем в других местах, и работали вполне квалифицированные кадры, причем по много лет. И поэтому хорошо знали своих пациентов, начиная с прабабушек и заканчивая правнуками. Знали их истории болезней, истории жизни, отношение было более личным. Сейчас, конечно, можно самому выбрать врача, но потерялось вот это знание...
Свою первую онкологическую пациентку тоже помню очень хорошо. Я тогда работала интерном. Это тоже было в советской системе здравоохранения — посещение тяжелых больных раз в месяц без вызова. До сих пор помню тяжелую атмосферу квартиры. Больная была молодой девушкой. Истощенной, бледной. Встретила меня с радостью: "Доктор! У меня вес прибавляется! Я, наверное, выздоравливаю!" А я не смогла разделить ее радость. Потому что понимала: у нее асцит, копится жидкость в животе, поэтому и вес прибавляется. А это означает отказ печени. Наверное, я выглядела черствой, но и объяснить ей не могла. Выявлять онкологические заболевания тогда было очень сложно, не хватало методов диагностики, да и лечение тогда было очень травматичным, а такой диагноз часто означал приговор.
Зато сейчас все очень изменилось. Появились доступные методы обследования, все эти МРТ, компьютерные томографии, ультразвуковые исследования. Про лечение даже и говорить нечего. Сейчас используются такие методы, которые раньше и во сне не могли присниться, только в фантастических книгах про такое читали. Бескровные операции, сильные узконаправленные препараты. Это называется "высокотехнологическая медицина". Только прийти надо вовремя. Моего отца прооперировали в 2005 году, прошло уже 14 лет. Вовремя обратился, мог бы и пораньше, конечно, проблем было бы меньше, но он молчал и не жаловался.
Другого родственника прооперировали в 2010-м. У него было заболевание, при котором в советское время он стал бы полным инвалидом, провел бы два месяца в стационаре, потом полгода не выходил бы из дома. И полная потеря трудоспособности. Сейчас после эндоскопической операции он пришел домой на второй день. Правда, потом был курс химиотерапии и иммунотерапии, но и это в прошлом. Еще один случай у приятеля: он сдал кровь на анализ — тот самый, который рекомендуют делать всем мужчинам старше 50 лет. Обнаружили заболевание на первой стадии. Ультразвуковая операция, сейчас дома — похоже, что он даже осознать не успел, что с ним произошло.
Так что сейчас такой диагноз вовсе не приговор, если ты вовремя обратился и обследовался. Если, конечно, не дотянуть до 4-й стадии. Но надо приложить усилия, приготовиться к тому, что не все может быть гладко: и врачи разные будут попадаться, и отношение будет не всегда блестящим. Тут как раз и появляется одна из самых неприятных проблем отечественной медицины — отношения между врачом и пациентом. Когда человек узнает онкологии, он чувствует себя несчастным, не знает, что его ждет впереди, теряется, его жизнь в эту минуту полностью меняется. И он, конечно, ждет помощи и защиты. Для врача же он один из очень многих пациентов. И таких больных у него в день 20-30-40, поэтому доктора не очень разговорчивы. У них чаще всего элементарно нет времени и душевных сил для того, чтобы успокоить, объяснить, поэтому он выглядит невнимательным и нетерпеливым.
Что делать в таких ситуациях? Не знаю. И никто не знает. Да, с тем пациентом из фильма много говорили, объясняли каждый шаг, отвечали на все вопросы, но за 350 000 тысяч долларов. У нас врачи не любят разговоры разговаривать, но и лечат многие бесплатно. Кстати, условия для химиотерапии, которую проходил герой фильма за 100 000 долларов, в американской больнице гораздо менее комфортные, чем в нашем самарском онкодиспансере. А вот в больничных палатах все гораздо хуже. Можно, конечно, заплатить, и тебе предоставят великолепные апартаменты со всеми возможными условиями и видом на Волгу. Но обычные палаты переполнены, в двухместных уже давно обитают по четыре человека. Быть может, это связано и с ростом онкологической заболеваемости: по итогам 2017 года в стране выявлено 617 тысяч новых случаев онкологических заболеваний. Это на 20 тысяч случаев заболевания раком больше по сравнению с предыдущим годом. Сейчас на онкологическом учете в России состоит 3,63 млн человек.
Говорят, что рак — это болезнь цивилизации, как и сердечно-сосудистые заболевания, и что с ростом продолжительности жизни заболеваемость будет увеличиваться. По статистике ВОЗ, рак — вторая причина смерти в мире. И это делает его одной из самых серьезных проблем настоящего времени. От него умирает гораздо больше людей, чем в войнах: в 2018 году — 9,6 миллиона человек, каждый шестой на планете умер от онкологии. Рак – это общий термин для целой группы разных болезней, их более ста, объединяет их то, что в организме начинают развиваться аномальные клетки, разрастающиеся за пределы своих обычных мест и способные проникать и распространяться в другие органы. Различают их по типу клеток, для этого и делают цитологические исследования.
У маленьких детей тоже бывают случаи, даже у новорожденных. Откуда это берется, наука пока не знает. Мой муж много лет работает в областной детской больнице, где лечат самых тяжелых больных — с онкологическими, гематологическими, эндокринными заболеваниями. Условия там гораздо хуже, чем во взрослом диспансере, начиная с того, что само здание не приспособлено для таких детей. Строили его в 70-е годы, взяв проект детской поликлиники. Поэтому в трехэтажном здании нет лифтов, удобства на этаже и очень-очень тесно, мамам больных детей негде пристроиться. Обещают, правда, новый корпус, но когда его построят... Но удивительно, что здесь врачи очень переживают за больных детей. Возможно, я пристрастна, но жалоб на черствость врачей этой больницы практически нет, а благодарностей много. Надо, наверное, иметь особый характер, чтобы работать с такими детьми.
Сейчас существует множество благотворительных обществ, которые помогают. В стационарах лечат бесплатно, но вот дома возникают проблемы. Чаще всего нужны специальные аппараты и расходники к ним, лекарства, ведь не все из них входят в списки бесплатных. Нужны специальное питание, уход, реабилитация, а все это стоит денег. Поэтому помощь в таких случаях бесценна. Только вот объявления в интернете не от официальных организаций чаще всего липа, не стоит на них вестись. В благотворительных обществах вся документация обычно вполне прозрачна. Так что лучше обращаться туда или, если очень хочется помочь, в детскую больницу, где лечат таких детей. Там подскажут, кому особенно нужна волонтерская помощь или денежная.
И самое главное: спасение утопающих во многом дело рук самих утопающих. Если что-то происходит со здоровьем, не нужно бояться, надо идти к врачу, обследоваться и лечиться. Несмотря ни на что. А врачам надо бы быть помягче, но как это сделать с их загрузкой и спецификой работы, я не знаю.
