27 мая в США на 90-м году жизни умер политолог, бывший советник президента Джимми Картера Збигнев Бжезинский. Антикоммунист, последовательный сторонник идеи американской гегемонии, автор концепции расширения НАТО на восток, он кардинально изменил мировую геополитику. К России у него всегда было особое отношение - бескомпромиссное и жесткое. Бжезинский терпеть не мог термин "разрядка", но никогда этого и не скрывал. Россия для него была "черной дырой", а поэтому, считал он, за ней нужно присматривать и ни в чем не уступать, а еще лучше - раздробить на несколько частей. Платон Беседин вспоминает о желаниях и предсказаниях Бжезинского, о его ненависти к Советскому Союзу и о роли России на "шахматной доске" политолога.
Есть те, кто заслужил долгую жизнь праведными делами. Как Святой Мунго, например. Есть те, кто отпугнул смерть, однажды встретившись с ней и защитив себя на будущие десятилетия. Как писатели-фронтовики Даниил Гранин и Юрий Бондарев. А есть те, кого питала иная – отнюдь не светлая – сущность. Тут я вспоминаю Уильяма Берроуза, одного из главных творцов контркультуры XX века, великого джанки. Берроуза, похожего на похотливого вампира.
Збигнев Бжезинский относится скорее к категории последних долгожителей. Недаром внешне он напоминает императора Палпатина из "Звездных войн", несколько облагороженного, правда, спа-процедурами. Да и в его modus operandi хватает темной стороны силы. Такой себе инфернальный демиург. Особенно, если смотреть на него из России. Ей Бжезинский посвятил немало убийственных стрел и даже бомб: политических, социально-экономических, геополитических. Во многом именно он определил вектор внешней политики США, направленной на тотальное господство.
Как правильно определить Бжезинского? Политик? Социолог? Политолог? Политконсультант? Геостратег? Пожалуй, самым верным стало бы определение "шахматист". Бжезинский именно что расставлял фигуры, анализировал ходы, вот только полем боя его стал весь мир. Собственно, и его главный труд называется "Великая шахматная доска" – настольная книга любого, кто хоть мало-мальски интересуется политикой.
Пришествие в первый политический эшелон политики случилось у Бжезинского при Джимми Картере, 39-м президенте США. Он стал играть роль, до этого исполняемую Генри Киссинджером. Их соперничество продолжалось всю жизнь. О том, чья роль в мировой геополитике больше, спорят до сих пор, но Киссинджер точно выиграл геронтологическое соревнование. Несмотря на то что старше на пять лет, он пережил Бжезинского.
"Украина – важная клетка на шахматной доске мира. Если оторвать ее от России, та перестанет быть евразийской империей".
Эту фразу Бжезинского у нас вспоминают едва ли не чаще других. Особенно после украинских событий. Она стала своего родом и руководством к действию. Этим отрывом и занялись наши западные "партнеры", добивая последние шансы необходимого для двух стран – России и Украины – партнерского российско-украинского союза. Бжезинский знал точно, как и куда бить.
Вот только и самой Украине сейчас также стоит напрячься. 20 лет назад Бжезинский писал: "Жизнеспособность Украины будет оставаться под сомнением, особенно если внимание Америки переключится на другие проблемы, такие, например, как новый внутренний кризис в Европе, увеличивающийся разрыв между Турцией и Европой или нарастание враждебности в американо-иранских отношениях".
Не это ли сейчас происходит?
С еще большим размахом он уничтожал СССР и социалистическую Европу, став одним из символов "холодной войны". И в приговоре, вынесенном на Капитолийском холме, Бжезинский стал и обвинителем, и исполнителем. Антисоветский человек – это дефиниция ему, безусловно, очень подходит. Впрочем, свой бой с советскими противниками – бой, но не войну – он выиграл.
Бжезинский, родившийся в Варшаве, стал идеальным воплощением давней мечты Запада – отформатированного славянина. В конце XIX века выдающийся русский мыслитель Николай Данилевский – к слову, предвосхитивший и Шпенглера, и Тойнби, и тем более Хантингтона, которого так ценил сам Бжезинский, – размышляя о противостоянии России и Запада и о создании Всеславянского союза, одну из главных угроз видел в Польше. По его мнению, эта славянская страна отформатирована Западом до критической стадии. В случае Бжезинского, несомненно, сказывались и личные факторы. Как и многие поляки, он не принял раздела Польши после Второй мировой войны.
Говорят, что Бжезинский боролся именно с СССР (отчасти тот и был Всеславянским союзом), но нормально относился именно к русским. Как у одной поэтессы: "Живя в СССР, я думала, что ненавижу коммунистов, но, выехав в Израиль, поняла, что ненавижу все русское". Тем более что сам Бжезинский признавал лишь европеизированных русских, то есть отформатированных, как и он сам, и уже, по сути, не русских (безусловно, речь не об этническом, а о цивилизационном, метакультурном аспекте). Он сместил акцент США на борьбу не против коммунистической, а против единой тоталитарной угрозы, представленной, по его мнению, именно Москвой.
Тем забавнее, что часть пишущих о Бжезинском полагает, будто он в последние годы жизни сделал разворот в сторону России. Да, в его книге 2012 года "Стратегический взгляд. Америка и глобальный кризис", весьма тревожной по содержанию, но выдержанной в общем спокойном тоне, многое отличается от предыдущей работы 2007 года "Второй шанс", но продиктовано это не сменой американской доктрины как таковой, а скорее фактором усилившейся России. Бжезинский больше не отбрасывает ее как ушедшую под красные воды Атлантиду, но включает, как в статье "На пути к глобальному переустройству", в треугольник нового могущества "США – Россия – Китай". Вот только России в таком случае отводится роль пусть и сильного, но сателлита, за счет которого, помимо прочего, и будет обеспечиваться тотальное американское господство.
С уничтожением СССР, завершенным делом, которому Бжезинский посвятил большую часть времени и сил, наступил его "звездный час". Он вошел в пантеон главных геостратегов мира. И вошел заслуженно. Трудно испытывать – особенно, если ты русский – симпатию к Бжезинскому как к человеку, однако невозможно не уважать его профессиональный масштаб. Сейчас таких не делают. Бжезинский из старой гвардии титанов, - тех, кто воспринимал мир как гигантский пирог, главное в котором - ловко отрезать нужный кусок.
Но неудач в деятельности Бжезинского также хватало. Одна из причин не столь эффективной, как того бы хотелось американцам, политики Вашингтона на Ближнем Востоке – инспирированные и выращенные Бжезинским во время войны СССР с Афганистаном моджахеды, принимающие те или иные формы. Открытая война России и Украины также не стала возможной. Ни Беларусь, ни Грузия не отпали от России в той мере, как того хотел Бжезинский. Да и сама Россия, "черная дыра", как он ее называл, не распалась, вопреки его чаяниям, на три части. Крым также не оказался разделенным.
Но важнее другое: сама Америка меняется. Это уже не США Картера, Никсона и даже Обамы. Это новое государство, стоящее накануне глобальных перемен. Как, собственно, и весь мир, где войны по-прежнему ведутся, однако уже не столь открыто, как раньше. Это мир, в котором мало только разделять, но необходимо и сращивать. Мир не только политических интриг и стратегий, но и грубой, решительной силы, где на первый план все больше выходят средневековые и даже первобытные инстинкты. Это мир, в котором люди, подобные Бжезинскому, еще не кажутся лишними, бесполезными, но уже выглядят несколько устаревшими и отработанными. Его смерть закрыла соответствующую важную главу.
Неслучайно в самом начале я назвал Збигнева Бжезинского вампиром. Во многом именно благодаря его усилиям США избрали тактику существования за счет других государств – высасывания их человеческих, материальных, промышленных ресурсов с дальнейшим превращением их либо в покорных вассалов, либо в хладных трупов. И подобный modus operandi столь долго был определяющим для всей планеты Земля.
Но мир уже не может быть прежним. Он уже не такой. Так что, похоже, Збигнев Бжезинский ушел из него вовремя.
