Словесная война Ирана и США дошла до пика. Президент Ирана Хасан Роухани обвинил Белый дом в умственной отсталости, на что Дональд Трамп пригрозил применить "ошеломляющую силу" вплоть до полного уничтожения. Мир неожиданно оказался на грани масштабного военного конфликта в Персидском заливе. Малек Дудаков — о том, как в Америке относятся к удару по Ирану и какие стратегии разрабатывают.
Двуликий Трамп
Казалось бы, ничто не предвещало новой войны, во всяком случае реальной, а не тарифной. Наоборот, повестка дня имела скорее миротворческую направленность, намекая на разрядку ситуации в Венесуэле и Сирии, разрешение противоречий в торговых переговорах США и Китая.
Но с момента отправки авианосной ударной группы США в морскую зону недалеко от Ирана моментально началась военная эскалация. Пентагон пообещал доставить до 120 000 американских солдат в регион на случай войны с Ираном (это больше четверти от общего числа регулярных войск США).
Затем последовали провокации с ударами по нескольким танкерам. В целом за месяц пострадали шесть из них, хотя самыми известными "жертвами" стали норвежский и японский корабли. Ну и в конце концов иранские средства ПВО сбили американский разведывательный дрон, пересекший границу Исламской Республики.
С самого начала администрация Дональда Трампа была настроена крайне негативно в отношении всего, что делает Иран. Это касалось и разработки ядерной программы, и участия в гражданской войне в Сирии и Йемене, и угроз соседним странам-союзникам США. Но лично для Трампа иранский вопрос всегда носил двоякий характер.
С одной стороны, Трамп и его команда планировали ликвидировать как можно больше политического наследия Барака Обамы как во внутренней политике, так и во внешней. И здесь одним из главных достижений Обамы стало заключение соглашения по ядерной программе Ирана. Его долго и последовательно критиковали республиканцы еще до того, как Трамп выиграл выборы и даже до того, как он стал кандидатом в президенты. Соглашение носило лишь временный характер и снимало почти все ограничения через 10 лет. Оно не мешало Ирану продолжать развивать ракетную программу или вести активную внешнюю политику в соседних странах, которая шла вразрез с национальными интересами США.
С другой стороны, Трамп не видел смысла и не собирался заниматься прямой военной агрессией в отношении Ирана. Все же именно он избирался в президенты с обещанием "покончить" с американскими войнами на Ближнем Востоке. Трамп предполагал, что, вернув все американские санкции, он нанесет серьезный удар по иранской экономике и заставит власти страны заключить с ним новый, более выгодный для США договор.
Гибридная война
Усилия его администрации оказались в основном тщетными. В политической элите Ирана укрепились позиции тамошних "ястребов", готовых к военному столкновения с западными странами, а европейские союзники США до сих пор пытаются сохранить остатки той сделки, что была заключена с Тегераном 5 лет назад.
Однако в современных политических реалиях Вашингтона пойти на что-либо другое команда Трампа попросту не может. Хоть большинство американцев по опросам и поддерживают военные удары по Ирану как ответ на "танкерные атаки", такое отношение очень быстро изменится, когда конфликт перерастет в полномасштабную войну.
Достаточно вспомнить, как поддержанная американцами иракская кампания всего лишь за один год стала непопулярной, когда оказалось ясно, что она растягивается на неопределенный срок. Трамп не станет угрожать своим шансам на переизбрание на второй срок, за 16 месяцев до выборов развязывая новую ближневосточную войну.
Другой вариант, который пытаются осуществить президентский советник Джон Болтон и госсекретарь Майк Помпео, — это объявить Ирану "гибридную войну". Они ссылаются на опыт того, как американские ВМС топили иранские нефтяные танкеры и охраняющие их боевые суда в течение нескольких месяцев 1988 года. В тот раз одной авианосной группы хватило для того, чтобы уничтожить до половины всего иранского флота без особых потерь для сил американцев.
Первым эпизодом такого противостояния могла стать ограниченная бомбардировка территории Ирана, которую уже подготовил Пентагон, но в последний момент отменил Трамп. В итоге он предпочел придерживаться более сдержанной стратегии, отдав приказ осуществить несколько кибератак на военные объекты Ирана.
Будь во главе Пентагона сейчас бывший министр обороны Джеймс Мэттис, он вряд ли бы позволил "ястребам" Болтону и Помпео довести ситуации до военного столкновения с Ираном. Однако они пользуются моментом, когда военное ведомство США по сути никто не возглавляет: исполняющий обязанности министра обороны Патрик Шэнахан не имеет значимого политического веса ни в кабинете Трампа, ни даже у себя в Пентагоне.
Но, вероятно, Трамп и сам интуитивно понимает опасность даже "гибридной войны" с Ираном. С 1988 года слишком многое поменялось — и в мире, и в этом регионе. Тогда Иран был связан по рукам и ногам затянувшимся конфликтом с Ираком, еще союзником Америки. У Ирана не было ни систем ПРО и крылатых ракет, ни более-менее серьезного флота.
Потери в деньгах, контрактах, поставках
Пожалуй, самое главное: у Ирана не было возможности полностью перекрыть поставки нефти через Ормузский пролив. Сейчас же любая военная эскалация приведет к тому, что иранские власти постараются уничтожить как можно больше нефтяной инфраструктуры Саудовской Аравии и ОАЭ и заблокировать пути для любых танкеров, проходящих через пролив.
А его ежедневно пересекают торговые суда, везущие по 18-20 млн баррелей нефти (это 20-30% от мирового спроса на "черное золото"). От персидской нефти остро зависят в первую очередь азиатские экономики: японская, китайская и южнокорейская. Американский нефтяной рынок сейчас в основном самодостаточный, но и он не останется в стороне от катастрофических последствий для всей мировой экономики.
Аналитики банка Goldman Sachs пришли к выводу, что за пару недель закрытия Ормузского пролива цена на нефть может вырасти с нынешних $60-$65 до $1000 — более чем в 15 раз. Шок для реальной экономики, для международных товарных рынков (включая энергетический рынок деривативов размером в $1 трлн) будет настолько сильным, что его последствия даже сложно представить, не то что оценить.
Раз возможность военного конфликта исключена, а экономические санкции уже введены, то у американской администрации остается единственный способ усиления давления на Иран: сформировать вокруг себя коалицию стран и сделать эти санкции международными.
В Белом доме понимают, что сильнейшим ударом по Ирану станет полный запрет на нефтяную торговлю с кем бы то ни было. На примере Венесуэлы можно увидеть, как быстро ее экономика обрушилась до основания после запрета на экспорт нефти в соседние страны.
Союз антииранистов
Помпео и Болтон независимо друг от друга стараются организовать общую "антииранскую" коалицию государств, в которую бы входили и союзники Америки, и соседи Ирана по региону. Но если Саудовская Аравия, Арабские Эмираты и Израиль с распростертыми объятиями встречают предложения американцев, то страны Евросоюза довольно холодно относятся к такому развитию событий. Они пытаются сохранить за собой торговый и финансовый канал для осуществления транзакций с Ираном. Для этого в Германии даже обсуждается создание целой банковской системы, альтернативы SWIFT, для взаимодействия с иранскими банками.
Главная препона на пути работы Белого дома — тот факт, что Трамп в глазах мировой общественности уже сейчас превращается в "президента – хромую утку". Европейские политики, да и сам Иран, надеются на то, что Трамп проиграет свои перевыборы, и следующим президентом станет демократ, готовый восстановить отношения с Ираном.
В связи с этим надежда Трампа на заключение нового соглашения перед выборами, что могло бы быть представлено как большой успех для избирателей, вряд ли сбудется. Тем не менее его план-минимум — добиться создания международных морских сил для охраны проходящих танкеров, состоящих в основном из американских и саудовских кораблей — вполне может быть осуществлен.
