Фильм "Балканский рубеж", посвященный событиям 20-летней давности, стал лидером проката. Российско-сербская военная драма Андрея Волгина рассказывает о секретной операции по захвату аэродрома Слатина в Косово и Метохии во время войны НАТО против Югославии. Картина уже собрала более 125 миллионов рублей, отзывы зрителей и критиков меж тем разнятся. Платон Беседин — об уроках Косово и о том, что "Балканский рубеж" должен был говорить иначе и о другом.
У футбольных комментаторов есть расхожая фраза: "По задумке хорошо, по исполнению не очень". И она в полной мере подходит к фильму "Балканский рубеж".
Странно снимать русское кино о демарше России против Запада, а именно его совершили в Приштине, в традициях тех, против кого выступаешь. "Балканский рубеж" сделан под американские боевики десятилетней давности, и во время просмотра порой кажется, что в кадре вот-вот появится Арнольд Шварценеггер, но нет — там Гоша Куценко. Размашистые взрывы, мыльные диалоги, ходульные персонажи — все это отвлекает от сути картины. К слову, очень затянутой. Можно было уложиться в полтора часа. Беспрекословно хороши лишь саундтреки: Бутусов, "Сплин" и особенно "Сектор газа".
Это, собственно, вообще проблема современного российского кино, которое наконец-таки снимают, отойдя от заскорузлых лекал тоскливой, безнадежной, вечно проигрывающей России. Но фокус в том, что и условный "Левиафан", и условный "Балканский рубеж", несмотря на разницу, казалось бы, во всем, являются пресловутыми сторонами одной и той же медали. "Не верю!" ни одному, ни другому.
Вспомните, например, "Войну" Алексея Балабанова. Ведь тоже кино о русской трагедии, о боевых действиях, но насколько оно глубже, точнее, вариативнее. "Война" — это не только документ эпохи, но и личностная история.
А вот "Балканский рубеж" — кино исключительно для тех, кто должен уверовать в силу России, насладившись вставанием с колен. Создатели говорят: "Мы хотели донести правду". Но правда не может быть частичной. "Балканский рубеж" обрывается на полуслове. Аэропорт взят, а дальше на черном фоне появляются белые буквы: Россия ушла из Косово, там продолжились убийства. Но что было между?
Длинный тяжелый отрезок. Российские десантники берут под контроль аэропорт Слатина. Отступающие подразделения сербской армии и мирные жители радостно приветствуют их. Войска НАТО окружают аэропорт. Британец Джексон отказывает американскому генералу Кларку начать Третью мировую войну.
Однако дальше российские десантники, оставшиеся без еды и воды, предлагают поделить территорию аэропорта в обмен на провизию. Венгрия и Болгария отказывают России в воздушном коридоре, и 200 человек в Слатине отрезаны от своих. Мадлен Олбрайт замечает: закончилось все тем, что солдаты НАТО кормили русских, не давая тем умереть с голоду. Москва это отрицает. В итоге Россия действительно окончательно покидает Косово. Позднее даже публикуется версия, что марш-бросок на Приштину оказался хитрым планом Пентагона. Сербы не должны были массово уйти из Косово и Метохии, иначе США пришлось бы оказывать им финансовую помощь. А так сербы поверили в русских — и были обмануты. Это лишь версия, но все же.
История о Слатине — это не только о чести и подвиге, но и о трусости и предательстве. Косово — финальная точка в унизительной истории ельцинской России. Об этом тоже нужно было сказать, но создатели "Балканского рубежа", похоже, желали создать эффектную картинку о сильных русских. Но их история не полна, а, значит, и неубедительна.
И это тоже беда российского кинематографа. Долгое время наша страна уничижалась и разоблачалась в нем, теперь же мы перешли к другой крайности — победным одам, где все торжественно и монолитно, как монумент победителям. Разве что очередной чекист гадок. Из огня да в полымя — не иначе.
"Балканский рубеж" требовал в первую очередь не эффектной картинки, снятой под американцев, чтобы зрители, хрустя попкорном, восхищались российскими военными — здесь требовалось осмысление, вдумчивое, ответственное, глубокое. Когда, как писал Пастернак, "пораженье от победы ты сам не должен отличать". Ведь в конечном счете в Косово Россия проиграла, сама выбрала такой исход. Но именно то пораженье стало ключевым в новейшей российской истории, принеся важные перемены.
Тогдашний премьер-министр Евгений Примаков — человек, заслуживающий уважения, — развернул не только самолет, летевший в Вашингтон, но и весь курс страны. Больше унижаться было нельзя. Русский человек устроен так, что может стерпеть многое, но не унижения. Он, глядя на разбитую дорогу, должен знать, что пальнуть в ответ по Америке, отстояв честь, его страна все равно может. Русский человек хочет, чтобы с ним считались. И правильно.
Ельцинское правительство затравило Россию, попытавшись лишить ее народ и самоуважения, и самосознания. Появление в "Балканском рубеже" кадров с Ельциным вызывает такое же омерзение, как и деяния албанских боевиков. Самоубийство СССР на Западе восприняли как должное. После навязали чуждое правительство и чуждый курс. Позорные выборы 1996 года, "черный август" 1998 года, новые кредиты от МВФ и финальная точка унижения — бомбардировки Сербии и наш исход из Косово.
Однако, не будь последнего, Россию и русских продолжили бы топтать, уверяя, что мир равных возможностей открыт для всех, что нас ждут с распростертыми объятиями, что мы станем Западом, переняв его атрибуты. Это выглядело бы как гигантская иллюзия, где на картинке — счастливые вестернезированные люди, а на деле — рабы и твари дрожащие. Но Запад слишком переусердствовал — и мы дали ответ.
Именно из марш-броска российских десантников в Приштину родилось возвращение Севастополя и Крыма через 15 лет. Ведь тоже могли отступить, но — не сдали. Косовская история преподает важнейшие уроки: отступать нельзя. Никто за это "спасибо" не скажет. И повторять ошибки самоубийственно.
Кто до сих пор сомневается — тот пусть смотрит видео из Косово и Белграда, снятое в 1999 году. Не "Балканский рубеж", нет — это кино неубедительно при всей правильности своих целей, а реальные архивные кадры. Пусть смотрит, как демократический, свободный, цивилизованный мир варварски и бесчеловечно уничтожал тех, кто позволил себе выразить сомнения в его порядочности и адекватности. Пусть смотрит и помнит, что этот мир очень не любит несогласных, инакомыслящих, но еще больше он ненавидит и наказывает слабых — тех, кто отступает и предает своих.
