Жестокое убийство 47-летнего учителя Самуэля Пати во Франции буквально пробудило страну. Теперь там на время позабыли о коронавирусе и запустили новые жесткие дебаты о том, что делать с "понаехавшими". 16 октября 18-летний этнический чеченец Абдулак Анзоров убил преподавателя и отрезал ему голову за карикатуры на пророка Мухаммеда. Учитель демонстрировал их на уроках в знак утверждения свободы слова. Елена Кондратьева-Сальгеро — о том, что изменилось во Франции после очередной трагедии.
Если много раз повторенная трагедия никак не превращается в фарс, ее пассивные наблюдатели и активные "потакатели" начинают бомбежку взаимными обвинениями, под развалами которых будут успешно погребены и жертвы, и преступники.
Именно это происходит сегодня во Франции после очередного дичайшего акта исламистского терроризма в одном из парижских пригородов.
Давайте сразу оговорим: здесь не будет излюбленной фарисейской дискуссии морализаторов в белых пальто, пытающихся и темку сьесть, и в санки сесть — и осудить террористов, и не запачкать себе карму о журналистов-богохульников. Это окно Овертона закрывается, поезд дальше не пойдет, всем желающим посмаковать вариацию "сами виноваты, нечего было провоцировать чувства верующих" просьба освободить вагоны. Ни одно богохульство и ни одна провокация никоим образом не оправдают убийствa. Никакие рисунки или высказывания, даже безусловно заслуживающие порицания, никогда не оправдают смерть, пока бок о бок с самыми сильными эмоциями на земле еще теплится разум человеческий. Оправдать смерть может только прямая угроза жизни, а потому вряд ли вас покоробит призыв "мочить террористов в сортире", если вы действительно эту жизнь защищаете.
Под эгидой вот такого долгожданного убеждения начинает собираться в Европе все более растущая и крепчающая масса людей, больше не верящая ни в уговоры "не разжигать" и "не обобщать", ни в обещания "прекратить, не допустить и защитить" население от открытой варварской агрессии до сих пор безнаказанного и откровенного исламистского терроризма.
И если до недавнего времени каждую новую трагедию в Европе послушно встречали свечечками, шариками, плюшевыми мишками, мультикультурными книжками и хождениями по бульварам, то сегодня, когда счет подобным трагедиям обновляется чуть ли не круглосуточно, имена жертв и преступников теряются в воронке всей прочей "сливной" информации, а совместные собрания вообще запрещены ковид-протоколом, ареной выражения реального общественного мнения неожиданно становится доселе политкорректная пресса.
То ли этой прессе невыразимо надоело кропать спускаемую сверху директиву, то ли она почуяла ветер неизбежных перемен и приносимый этим ветром запах жареного...
Это стало резко очевидным практически во всех выпусках новостей и тем паче в теледебатах, посвященных зверскому убийству очередным исламистским террористом французского учителя Самуэля Пати.
Интенсивность взаимных обвинений между политическими деятелями основных кланов, а также среди освeщающих эти дебаты журналистов можно сравнить только со страстями теннисного матча, где каждая из сторон так яростно лупит по мячику, что вот-вот проломит оппоненту голову ракеткой. Ну, или с гротеском сцены известного фильма "Здрaвcтвуйте, я ваша тетя!": "А кто ее брил, кто ее брил?! — Лучше б я ее убил!"
"Выходец из России", "уроженец Москвы", "русский чеченец", "чеченский беженец", "московский чеченец" и даже "чеченский москвич" ожидаемо вызвал самую горячую полемику по вопросу: A кто его пустил?! Кто его пустил?!
Отметьте, что первые же попытки некоторых представителей традиционной блистающей "левизны" повернуть стрелки на Россию, заславшую террориста на невинный Запад, были забиты ударом мячика практически мгновенно. Очередные "попытчики", рискнувшие приплести к исламистскому терроризму "путинский авторитаризм", получили рикошетом прямо по зубам: им напомнили, что пока чеченские беженцы еще "бежали" из "тоталитарной" России, по мало озвученным и не особенно внятным причинам, они считались "повстанцами", а когда они стали гражданами "демократической" Франции, они отчего-то переквалифицировались в "террористов".
Вылез неудобный, нo неопровержимый факт: дело не в беженцах, а в тех человеческих ценностях, с которыми они оттуда сюда прибежали...
В яростной полемике теле- и радиодебатов, в первые же часы после трагедии, чуть было не потонули имя жертвы и обстоятельства преступления — так мощно хлынули и затопили эфиры выяснения на тему, кто их пускал, кто предупреждал, что пускать не следует, кто бдил, кто проверял, кто доверял и кто не уследил.
Собственно, на этом витке и вращается сейчас нескончаемая дискуссия во французских СМИ. Не скрою, самое любопытное — наблюдать, как вчерашние рьяные сторонники воинственного мультикультурализма, подминающего Европу под свои приоритеты, прекраснодушные радетели за "всех пускать и всем давать", страстные обвинители чужой "бесчувственности" к страданиям всех откуда-то бегущих сегодня мямлят перед микрофонами с опущенными и скошенными на собственные пятки глазами, когда их сухо тычут носом в их недавние многослюнные панегирики. А самое полезное — отметить, с какой злобой они принимают напоминания о жарких обвинениях в фашизме, расизме, ксенофобии и исламофобии, которым они сами щедро разбрасывались в адрес всех с ними несогласных.
Прискорбно очевидным кажется, что все эти люди, с легкой руки которых и воцарился в Европе тот самый правовой и экономический беспредел, приведший сегодня к нескончаемой трагедии, в первую очередь затаят вечную обидку на своих оказавшихся правыми оппонентов и вряд ли реально помогут искать выход из сложившейся катастрофы.
А катастрофу, наконец, уже (почти!) никто не отрицает. Но и это еще не значит, что поиски выхода начались. Даже если учесть, что с момента последней трагедии прошло слишком мало времени для действенных результатов, уже понятно, что большая часть самой жгучей полемики уходит в "гудок". Никаких конкретных и решительных мер, кроме традиционнo туманных обещаний выслать из страны (куда?..) рекордное количество будущих террористов, до сих пор не было озвучено. По мнению некоторых источников, "если вам говорят, что будут высланы 232 человека, в лучшем случае надейтесь хотя бы на 20". Не забывая, что для того чтобы вам отрезали голову, достаточно одного.
Обезглавленного учителя посмертно наградят Орденом Почетного легиона. Наблюдение за всеми потенциальными радикализирующимися исламистами собираются усилить (непонятно, какими средствами), одновременно "прочистив" ряды французской администрации и выдавив, как фурункулы, из всех ее подразделений подозрительные элементы. Как то: добропорядочных пока что граждан, не желающих повиноваться старшим по званию, если эти старшие по званию женщины. Или не подающих при встрече руки коллеге, если коллега женского пола. Или уединяющихся с рабочего места на молитвы по 5 раз в день. Одним словом, добропорядочныx пока что мусульман, представляющиx потенциальную опасность в случае их радикализации.
В принципе, подобные директивы официально действуют во Франции уже несколько лет подряд без особых результатов. Напомню, что исламист, зарезавший четверых коллег в парижской префектуре, полиции был хорошо известен своим религиозным рвением, равно как и нежеланием здороваться за руку с женщинами. Что отнюдь не позволило вовремя уволить его с занимаемой должности и не спасло жизни четырем французским гражданам, оказавшимся на его пути, в трагический момент.
Единственным политиком, прямо озвучившим неудобные истины, оказалась Марин Ле Пен. Ее речь сейчас активно топится взбиванием пены всех светлоликих ассоциаций, требующих призвать к ответственности "разжигательницу". Марин Ле Пен заявила то, что знает и о чем молчит вся страна в течение уже нескольких десятилетий:
Шариатские казни на территории Франции — не личный "заскок" каких-то отдельных фанатиков или психов, это организованное наступление преступной идеологии... Это объявленная война против нас. Это война, которую наши руководители всегда пытались минимизировать. Десятки лет ошибок и нерешительности, которые можно квалифицировать как преступление против собственного народа. Это позволило преступной исламистской идеологии освоиться и пустить корни в нашей стране. А неконтролируемая иммиграция — это армия исламизма, которая будет приводить эту идеологию в исполнение. У этой армии есть все необходимое, у нее есть места, где они обучаются и тренируются, у нее целая система связей… Недавняя манифестация нелегальных мигрантов, которых нам навязывает Евросоюз и наше покорное государство, свидетельствует о предательстве наших руководителей.
Речь лидера партии "Национальное обьединение", которую до сих пор представляли как "крайне правую" и "радикальную" (оба определения неверны), была неожиданно встречена открытым энтузиазмом представителей самых разных политических течений, включая тех, кто недавно еще буквально бился в падучей, стараясь демонизировать любое поползновение напомнить французам, что у них есть нация, история и даже собственный язык.
"Среднестатистический француз" буквально прилип к экранам, когда один из самых критикуемых "политкорректью" и самых почитаемых зрительским рейтингом французских журналистов Паскаль Про дал в прямой эфир запись 1989 года. На ней тогдашний лидер партии "Национальный фронт", отец Марин Ле Пен, говорит... слово в слово те самые пророческие истины, которые сегодня звучат не только со всех экранов, но и изо всех утюгов.
После последней трагедии, как по отмашке, "самиздатные" цитаты, которыми до сих пор с пересмешками и многозначительными подмигиваниями обменивались хорошие знакомые и случайные попутчики, зазвучали с экранов и понеслись по радиоволнам.
Нравится это или возмущает — теперь не суть, а реальность. И реальность эта такова, что время серьезных пробоин в судне политкорректной лжи, наконец, наступило, но время энтузиазма еще не пришло.
Несмотря на ощутимый сдвиг в матрице официальных СМИ, начавших произносить вслух до вчерашнего дня табуированные термины, никаких конкретных мер, четко и беспрекословно объявленных правительством, пока не зафиксировано. Что важнее и страшнее, никто не верит в какие бы то ни было реально конкретные и действенные меры. Кроме тех, в которые, как обычно, ушел пыл и пар рупоров президента: "Мы не потерпим", "Они не пройдут"...
Даже самое последнее отчаянное заявления г-на Макрона в духе "Мы обезглавим исламизм!" и "Я готов бороться не на жизнь, а на смерть" вызывают сегодня лишь печальные усмешки даже у самых лояльных комментаторов. Что бороться президенту, воленс-нолес, придется, на настоящем этапе сомнения не вызывает. Вызывает сомнение уточнение: на чью смерть?..
Напомню, что закрытый процесс над пособниками террористов, расстрелявших сотрудников "Шарли Эбдо", продлится до 10 ноября. С его начала (2 сентября) по сей день можно засчитать уже два официальных исламистских теракта: нападение с топором на сотрудников редакции "Premières lignes" и дикое убийство учителя Самуэля Пати.
Время покажет, удалось ли на самом деле "московскому чеченцу" уподобиться залпу "Авроры" и разбудить, наконец, погруженнyю в искусственную кому Европу. Hо первые судороги выхода из коматозного ступора все-таки на лицо...
Это значит также, что если в самое ближайшее время власть не изменит кардинально свою политику политкорректного умолчания и не докажет это очень отчетливыми мерами, у страны в полном комплекте имеются все шансы для окончательного развязывания гражданской войны в обрамлении санитарного террора.
В полуподвешенном состоянии, между комендантскиом часом и бурлением соцсетей, можно будет продержаться до полугода. Если, конечно, ни один учитель не вздумает объяснить своим ученикам, что в уходящем мире означало выражение "свобода слова", и ни один фанатик при этом не почувствует себя обиженным.
