Сборы фильма "Т-34" Алексея Сидорова превысили 2 миллиарда рублей за три недели. Картина, повествующая о побеге советского лейтенанта из немецкого плена, стартовала даже мощнее, чем фильм "Движение вверх", признанный одним из самых популярных в 2018 году. Но и в этот раз не обошлось без критики. В сети "уличили" картину в недостоверности и раскритиковали за схожесть с голливудскими фильмами. Негативные отклики даже вывели из себя министра культуры Владимира Мединского, который призвал гордиться своей историей. Дмитрий Лекух считает, что эти споры вокруг картины на самом деле говорят об утрате массового жанра в российском кинематографе.
Грандиозный, по меркам нашего отечества "грустных осенних осин", коммерческий успех вышедшего в "новогодний прокат" фильма "Т-34" и его же довольно резкое неприятие частью т.н. "интеллигентной публики" на самом деле наводят на печальные размышления. Нет, не о самом фильме, разумеется. С ним как раз все понятно. Не буду углубляться в категории "высокого искусства" и просто констатирую: очень "крепкий" режиссер Алексей Сидоров (режиссер "Бригады" и "Боя с тенью", в частности) снял очень профессиональное кино. Которое не может похвастаться отсутствием недостатков, но при этом понравилось массовому зрителю и поэтому бьет рекорды в прокате. И это хорошо.
Но тут ведь в чем дело. Все 90-е, да и большую часть нулевых, наш истеблишмент, в том числе и "культурный", старательно вписывался в "международное распределение труда". В нем места как аутентичному русскому массовому кинематографу, так и массовой российской литературе объективно не было. И тут для ситуации в культуре нет ничего уникального: это происходило, как мы помним, не только в киноиндустрии, но и в национальной политике, и в национальной экономике, и вообще везде.
Мы бодро, хоть и несколько голодно, шли уверенным шагом в "глобальное человечество". И мучительно искали свое место в "международном распределении труда", подгоняемые педагогическими пинками старших западных товарищей, позабывших нам сказать, что таких мест очень мало. Говоря проще, фактически нет.
Такую чувствительную отрасль, как культура, в том числе и кинематограф, это просто не могло обойти. И максимум, что им, кинохудожникам, в результате было дозволено, — расцветать больными декадентскими цветками "в области патологий" искусства отнюдь не массового, а так называемого фестивального. Где, буду говорить грубо и некультурно, деньги не зарабатываются, а осваиваются и выделяются.
Отсюда же, кстати, такое молитвенное отношение к государственным грантам. Понятное дело, что кроме как в рамках "государственного социального воспомощенствования" денег на эту красоту ни один нормальный человек в твердом уме и трезвой памяти ни при каких обстоятельствах не даст. Самое страшное, что это на "элитном" уровне всех вполне устраивало. И "культурный" бюрократический аппарат, очень удобно усевшийся на распределении финансовых потоков "на культурку", еще и использовал "культурный слой" в качестве инструмента своих иногда довольно своеобразных "культурных идей" — от борьбы с наследием ненавистного большевизма до гомосексуализма как рычага новой культурной революции.
Сам "культурный слой" тоже в общем не кашлял — это тоже вполне устраивало. Самовыражайся себе на здоровье, не заботясь ни о каком коммерческом успехе. Езжай по фестивалям, организовывай их, государство дает деньги — ругай страну, крути фигу в кармане. О деньгах позаботятся те самые дяди в кабинетах. А твоя единственная забота — доказать не зрителю, а им, этим самым "дядям", какой ты классный и какой ты офигенно творческий продукт.
Детишек опять-таки пристраивай: сколько у нас за это время творческих династий выросло — даже и в уме-то не сосчитать. Страдал тут только зритель. Но, с точки зрения победившей демократии, его мнение было вообще никому не интересно: чем радикальнее демократ, тем его меньше интересует мнение демоса. И нет более радикального демократа, чем тот, который относит себя к "творческой интеллигенции": с ними даже выпивать невозможно, "величие" так и прет. И интересы зрителя им совершенно побоку, они об этом официально даже заявляют: "творчество важнее". А то, что "не для народа", так это хоть на афишах метровыми буквами пиши. Ничего страшного, посмотрит какого очередного "рэмбо на американском пироге", да и успокоится — и нечего огород городить. Не мешайте, у нас тут — такое кино… До бесконечности так продолжаться, разумеется, не могло.
Во-первых, государство, каким бы оно "топорным и кондовым" с точки зрения "культурного слоя" ни было, рано или поздно должно было поинтересоваться не только распределением средств (тут чего только наше многострадальное государство не видело), а банально "продуктом на выходе". И даже "косных" государственных мозгов тут достаточно, чтобы понять, что ему впаривают вполне конкретный тухляк, как правило, старательно вертящий фиги в кармане в благодарность за государево внимание и бюджет.
Во-вторых, как в любой замкнутой корпоративно-социальной системе, на втором-третьем поколении "союза независимых творцов и свободолюбивых чиновников" система дала вполне ожидаемые признаки прогрессирующего вырождения. И на фоне продуктов этого вырождения ни на что не претендующие "многолетне-многосерийные" stand-up comedy типа тех же "Елок" (я уж не говорю про бесчисленные продолжения "Национальных особенностей") начинают выглядеть куда более художественными и национальными, чем то, что позиционирует себя как "предметы чистого искусства" типа похабного "Праздника".
И дело здесь, разумеется, отнюдь не в политике: политические убеждения комиков из "Квартета И" не мешали им делать достаточно качественный, хоть и ограниченный по аудитории продукт. И "неполитический" фильм "О чем говорят мужчины", и политический "День выборов" сняты для зрителей. Большинство "элитарных фильмов", даже сделанных на уровне дурной художественной самодеятельности, снимаются для "художественного самовыражения". Их авторы об этом с гордостью во всех интервью сами говорят. И "Праздник", похабный по замыслу и бездарный по исполнению, — отличная иллюстрация того, куда эта дорога в конечном счете ведет.
А теперь обратите внимание на один любопытный факт: все более-менее успешные проекты, начиная с недавних спортивных и "космических" лент и заканчивая "Т-34" Алексея Сидорова, и не претендуют на почетное звание "шедевров кинематографа". Кроме того, не "заточены" на изначальный коммерческий успех, как упомянутые выше stand-up comedy. Скорее они исполняют некий "социальный заказ": не в смысле "заказ от власти" (хотя и это наверняка присутствует, не вижу тут ничего дурного), я имею в виду, что это ответ на ожидания общества. То есть они несут черты того самого массового кино, которое и ждет зритель. И это уже не могут не учитывать не только "художники", но и маркетологи.
И тут что еще важно: люди прекрасно понимают, что "элитарное кино" не обязательно хорошее кино, это не синонимы. И массовое кино — это вовсе не второй сорт и не брак, а зачастую вполне себе даже шедевр — как та же шукшинская "Калина красная" или "Летят журавли". Да и вообще отрицать возможность шедевров в массовом кино — это отрицать саму идею Голливуда, а на это даже наша демократическая кинообщественность никогда не сможет пойти.
Словом, перемены в нашей киноиндустрии назрели, и смысл их вполне очевиден: отечественное кино должно снова стать в большинстве своем массовым (наличие узкого сегмента условного арт-хауса никто не отменял и не отменяет) или должно умереть, чего ему сделать не дадут.
И здесь, если отрасль сама слабо слышит изменения в самой атмосфере страны, может, имеет смысл задуматься о системе госзаказов. Не в кондовом, советском смысле этого слова, с "полками" и худсоветами, а в банальном стратегическом планировании: нам нужно столько-то фильмов о войне и патриотизме, столько-то фильмов на молодежную тематику, столько-то семейных комедий и мелодрам. А дальше — стандартно: тендер, заказ, акт сдачи-приемки, сверка показателей. Скучно, конечно.
Но хочу заметить, что даже при еще более скучной и "кондовой" советской индустрии мы имели не только хороший художественный продукт. Мы имели еще и более чем успешную экономически отрасль народного хозяйства, приносившую партии и правительству вполне ощутимый и легко просчитываемый — кстати, вполне себе даже и "рыночный" — доход.
