Евросоюз закрывает внешние границы ради борьбы с коронавирусом. Страны вводят чрезвычайное положение, запрещая жителям без надобности покидать квартиру. В Италии и Франции требуют письменных обоснований для выхода из дома. Лидеры стран один за другим записывают обращения к нации, разъясняя меры предосторожности. Елена Кондратьева-Сальгеро, живущая во Франции, рассказывает, что происходит в Европе, какие царят настроения и что там думают об эпидемии.
Сдается мне, люди добрые, что если б никакого коронавируса не было и в помине, его непременно следовало бы придумать и пустить в обиход. Как тест на надежность внутренних креплений. В простонародье это еще называется "скрепами". Осталось уточнить, кого назвать "простонародьем".
Вырвавшись на волю из Китая, вирус только-только оглянулся, встрепенулся, начал набирать европейские обороты — и весь Евросоюз крякнул, просел и треснул по незапаянным швам.
Закрыт Шенген, завяли розы. Самыe расторопные члены баррикадируют границы, отводят глаза и бормочут классическое: дружба-фройнштадт, но денежки врозь. Самим мало. Эффект домино ведь используют не только вирусы, но и инстинкт самосохранения, с которым несовместим никакой интернационализм.
Первой подсуетилась Германия, отказавшись пускать французов. Потом Германия и Франция отказались помогать Италии с медикаментами и всем необходимым ассортиментом — масками, перчатками, гелями. Простите, братушки, объяснили французы, мы не знали, что так оно все обернется, и в самом начале этого кошмара много всего противовирусного отправили в Китай, а теперь и самим не хватает.
Со всех сторон поджимает. Испания закрывается. В Португалии полыхнуло. Вас много, а Евросоюз один. Валюта валютой, а здоровье не конвертируешь. Во всем мире на сегодняшний день уже больше смертей, нежели в многострадальном, но уже оправляющемся Китае. А это значит, что вирус мутирует и косит европейцев с бОльшей агрессией, нежели представителей Народной Республики. Так что отныне каждый за себя. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, и Евросоюз.
Bсе позакрывались, скупили макароны и расхватали туалетную бумагу. Гражданам рекомендуют сидеть дома в позе лотоса или лежать в положении плода. Никому не открывать, родных и знакомых не целовать, с соседями за руку не здороваться. Авось, пронесет.
Но закупориваться не сразу, а с понедельника. Нет, со вторника. А в воскресенье сбегать проголосовать на муниципальные выборы — там все шариковые ручки дезинфицируют, сразу после подписи в регистре.
Школы и университеты, бары и рестораны тоже закрыли с понедельника. Но объявили об этом еще в четверг, а подтвердили в пятницу. Поэтому прямо с пятницы, не дожидаясь понедельника, радостные толпы школьников и студентов заполонили бары и рестораны, отмечая нежданные, но желанные каникулы. И просто потонули в радостном "корона-Гаудеамусе" несколько здравых голосов, вопрошавших, почему все это не позакрывали сразу, с места в карьер, захлопнув двери, окна и широко распахнутые рты, отправив ватагу несознательных идиотов по домам до звонка, не дожидаясь первых симптомов и риска мощного распространения вируса через всеобщие гулянки.
Президент Макрон обратился к нации (точнее, ко всем гражданам страны, поскольку слово "нация" в современном политическом дискурсе сильно не любят). Делал суровое лицо. Много раз повторил, как мантру, кроткое выражение "идет война". Уточнил, что не народная, а санитарная. Заверил, что кто-то победит. Пообещал приостановить все реформы, включая пенсионную. Предупредил, что в условиях чрезвычайного положения управлять страной он сможет путем простого издания постановлений. Без консультации со всякими там парламентами, ассамблеями или сенатом.
А тем временем рядом... Когда несколько ранее Ангела Меркель впервые открыто заговорила о возможности заражения 70% населения Германии, безотносительно всех возможных принимаемых мер, поднятая этой репликой буря возмущения полностью заглушила комментарии специалистов. Сразу вслед за ней в прессе появились первые упоминания строго научного понятия "коллективный иммунитет" и пояснения, что оный появляется, когда зараженным оказывается 60% населения. То есть по мере распространения вирус как бы слабеет, теряет агрессивность и в конце концoв просто выдыхается от упрямства хватающихся за жизнь.
Практически на следующий же день и началось дробление Евросоюза. В этой истории сюжет развивается еще быстрее, нежели распространяется инфекция.
Британский премьер-министр, как это выразил бы великий драматург и просто умный человек Джордж Бернард Шоу, "перечерчилл самого Черчилля" и обратился к народу с речью, сильно напоминающей знаменитое выступление от 13 мая 1940-го, где он пообещал соотечественникам "Кровь, тяжелый труд, слезы и пот". А не "мир, труд, май".
Британский премьер авансом принес свои соболезнования всем, кто еще потеряет близких и любимых в этой вирусной Одиссее, но подтвердил, что, кроме добровольной изоляции великовозрастных, никаких других кардинальных мер по возможной остановке пандемии правительство принимать не будет. Вы как хотите, а мы продолжим жить и работать как всегда. Let it be. Все равно переживем.
Вслед за Великобританией и Германией, аналогичную позицию объявила Голландия. По последним слухам, Швеция тоже собирается продолжить свой товарооборот, как ни в чем ни бывало, дожидаясь самоустранения пандемии естественным путем.
Эта позиция, можно сказать, "гигантов Евросоюза", по всей видимости, сильно напугала более скромных его членов. И уже в воскресенье разразился первый скандал.
Президент Сербии Александр Вучич в буквальном смысле презрел приличия в прямом эфире, официально заявив дословно следующее:
Я не буду сейчас делать политических выводов из сложившейся ситуации. Но мы четко поняли, что на деле не существует никакой интернациональной или европейской солидарности. Все это сказки. Только Китайская Народная Республика может нам помочь, и я написал письмо Си Цзиньпину, попросил помощи и назвал его братом.
Вучич уточнил также, что Сербия попросила у Китая помощи в лекарствах и заказала в КНР пять миллионов защитных масок.
А пока суд да дело и ошеломленные члены Евросоюза, согласно французскому выражению, не знают, каким святым молиться и куда бежать, население переваривает свалившиеся на него внезапные потрясения с пока еще изрядной дозой скептицизма.
Два ключевых понятия, определяющих сегодняшнюю европейскую действительность, — это нарастающая паника при нарастающем же недоумении.
Уже прошедшие в свое время огонь, воду и неизрасходованные вакцины сразу при нескольких предыдущих внесезонных гриппах, каждый из которых подавался как начало Апокалипсиса, европейцы на этот раз не торопятся безоговорочно доверять массивной кампании устрашения, срочно развернутой в СМИ в течение последней недели.
Даже ожидаемые "сакральные" именитые недо-жертвы — канадский президент с супругой, французский министр и американский киноактер, согласно прессе заболевшие коронавирусом и изолированные от любопытных глаз, недостаточно повлияли на публику и не усилили панику вопреки ожиданиям.
В прошлое воскресенье во Франции прошли муниципальные выборы — с урезанной явкой, но внятными результатами. А с сегодняшнего дня 100 000 жандармов и полицейских вышли на свои посты, чтобы отлавливать не соблюдающих карантин и штрафовать их нещадно.
Первые очереди пока смирно выстраиваются перед супермаркетами, уже испытывающими недостаток некоторых товаров в связи с перебоями в снабжении (многие устрашенные правительственными мерами снабженцы просто не рискуют доставлять и отгружать).
В магазинах все быстрее пустеют то одни, то другие полки, и некоторые уже не заполняются. Табачные лавки и аптеки ввели цензуру на вход: один-два человека за раз, на безопасном расстоянии друг от друга и продавца.
В прошедшее "выборноe" воскресенье стимулированные то ли отчаянием, то ли внезапно весенней солнечной погодой толпы людей высыпали в места общественных прогулок — парки, скверы и леса. Дружескими компаниями и семьями, с пенсионерами, детьми и младенцами. Как за пару дней до этого празднующие неожиданные каникулы школьники и студенты.
А уже в понедельник утром все невольные "отпускники", имеющие возможность покинуть столицу, забили автомобильными пробками выезды из Парижа во всех направлениях — от Нормандии до Бургундии, Шампани или Прованса. Как в песне пелось. Из столицы их выгнало невнятное убеждение, что беды из категории настоящего кризиса мудрее и добротнее пережидать в провинции...
В самом Париже, в его самых "неблагополучных кварталах", а также в его неблагополучных пригородах, преимущественно населенных "выходцами из...", уже зафиксированы стычки и перебранки в очередях и просто на улицах, где население, похоже, не собирается урезать собственные свободы, соблюдать предписанные дистанции и не плевать на ближнего своего.
Во всем этом пока еще незначительном Кафарнауме, в нарастающей панике, грозящей со дня на день разразиться реальной катастрофой, доминирует ощутимая нотка недоверия и ожидания какого-то неведомого подвоха. И растущие как на дрожжах выздоровления отболевших, о которых сообщают очень мелким шрифтом, чтобы не сбивать общий тревожный накал, и даже чудодейственное исцеление Тома Хэнкса с супругой уже не могут остановить коварно проникающий в головы страх.
На фоне откровенно фантастических репортажей из госпиталей очевидная нелепость превентивных мер, где часть населения продолжает ходить на работу, за лекарствами и продуктами, покуда другая часть все-таки отсиживается взаперти, так сильно напоминает кадры давно увиденных и благополучно позабытых фильмов, что от всей кампании неудержимо веет некой постановочностью.
Совсем недавно, если вы помните, мы уже наблюдали за не очень умелой, но эффективной режиссурой "Белых касок". Возможно, поэтому сегодняшние "Белые маски" волей-неволей заставляют сомневаться в реальном масштабе анонсированной трагедии.
Сомневающихся пока еще много и потому, что кампания убеждения и принуждения усиливается не по дням, а по часам. Здесь самое время появиться чудодейственной вакцине, которая успокоит всех еще не отболевших, но сильно испугавшихся, заставит замолчать скептиков и параноиков и покажет романтикам и аналитикам, откуда ветер дует и что все это было на самом деле.
Но чем бы "оно" ни оказалось, это несомненно следовало испытать на погрязшем в ослабленном иммунитете человечестве. Как тест на надежность внутренних и внешних креплений. В простонорадоье это называется "скрепами".
