Когда речь заходит о кошмарах "Совдепии", одним из весомых аргументов ее критиков является закон об опозданиях и прогулах. По нему якобы в места, в которых не опаздывают и не прогуливают, были сосланы десятки, сотни тысяч ни в чем неповинных людей. Владимир Свержин рассказывает, для чего на самом деле был нужен этот закон и сколько людей было наказано.
Закон от 26 июня 1940 года, вводивший ответственность за нарушения трудовой дисциплины, был лишь одним из целого ряда законов и постановлений, призванных наладить продуктивную работу советской промышленности. Этому процессу было посвящено все предыдущее десятилетие. И принятие столь "драконовского закона" во многом было признанием неудачи всех иных методов.
Новый мир построим
Чтобы понять, что же происходило в те уже отдаленные времена, следует хотя бы в самых общих чертах реконструировать эпоху. Промышленность в России появилась еще в годы царизма. Во второй половине XIX и в начале XX века она развивалась бурными темпами. Чтобы дать заводам и фабрикам необходимое количество рабочих рук, была разрушена сельская община, и в города хлынул поток неквалифицированной рабочей силы. Вчерашние крестьяне, кто мог, шли в ремесленники, но, по большей части, они представляли собой огромный трудовой рынок низкооплачиваемых заводских рабочих "на подхвате" — тех самых пролетариев, которые массово поддержали Революцию.
Если оставить в стороне экономические теории Маркса и Энгельса, которые большинству рабочих были непонятны и неинтересны, то боролись эти люди с простыми и незамысловатыми проблемами: низкой оплатой труда, штрафами и вычетами, чересчур длинным, почти 12-часовым рабочим днем.
Первая мировая война, требовавшая от пролетариев огромного перенапряжения сил, только подлила масла в огонь. Гражданская война и вовсе оставила от прежней, активно развивающейся промышленности жалкие крохи. И это касалось не только производственных мощностей: вчерашние рабочие воевали, создавали колхозы, боролись с преступностью, выживали как могли, а для индустриализации страны нужны были квалифицированные трудовые кадры. Взять их было неоткуда, воспитывать и учить — долго и накладно, что подчас обуславливало комплектование управленческих и производственных кадров людьми "политически грамотными", но совершенно профнепригодными.
Государство взялось за небыстрый и трудоемкий процесс подготовки кадров. При том, что безработица в стране была колоссальной, грамотных специалистов катастрофически не хватало во всех отраслях экономики. Всплыла и еще одна неприятная, хотя и вполне объяснимая проблема: рабочим пару десятков лет твердили об освобождении труда, говорили, что те вынуждены приносить жертвы на алтарь Отечества для спасения первого в мире государства рабочих и крестьян. Теперь же, в условно мирные дни, выяснилось, что пасторальных тружеников, готовых спозаранку по гудку бежать на родной завод, совсем не так много, как требовалось государству.
Сократив более чем на треть рабочий день и увеличив количество выходных дней в году, государство пошло навстречу рабочим, и социальная справедливость, о которой так долго мечтал пролетариат, восторжествовала. Однако манера устраивать митинги посреди рабочего дня и заниматься работой, когда душе угодно, хороша для самовыражения, а не для производства. Еще в годы Гражданской войны, чтобы заставить пролетариев работать с полной отдачей, по-военному, Лев Троцкий предлагал учредить настоящие трудовые армии — со всем комплексом армейских порядков и законов, действующих в военное время.
Тогда эта чересчур смелая затея не нашла поддержки. Не столько из-за неприятия ЦК подобных методов, сколько из опасения напрочь утратить рабоче-крестьянскую базу, на которую опиралась новая российская власть. Теперь же государство укрепилось, нужно было срочно возрождать и развивать собственное производство. Исходя из этого недвусмысленного посыла, государство и начало "закручивать гайки". Уже в середине ноября 1932 года Центральный исполнительный Комитет и Совет Народных комиссаров постановили:
Установить, что в случае хотя бы одного дня неявки на работу без уважительных причин работник подлежит увольнению с предприятия или из учреждения с лишением его права пользования выданных ему как работнику данного предприятия или учреждения продовольственных и промтоварных карточек, а также с лишением права пользования квартирой, предоставленной ему в домах данного предприятия или учреждения.
О попрании трудовой дисциплины и прежних вольностях революционного времени следовало забыть. Время диктовало новые условия.
Пряники для ударников труда
Объявленный в 1928 году пятилетний план экономического развития СССР четко показал добрым гражданам и всевозможным злопыхателям, что страна переходит от дикого НЭПа (Новой экономической политики) к плановому индустриальному развитию. Ситуация в стране, несмотря на определенные политические и дипломатические победы СССР, по-прежнему была крайне непростой. Государство Советов находилось в кругу врагов и чувствовало себя крайне неуютно. Так что допускать послабления на "трудовом фронте" для молодого государства трудящихся было недопустимой роскошью. И, поскольку выбор стоял между жизнью государства и чаяньями отдельных (хотя и весьма многочисленных) личностей, этими чаяньями решено было однозначно и бескомпромиссно пренебречь.
Справедливости ради, следует заметить, что для увеличения производительности труда использовались не только кнут, но и пряник. Средства массовой информации и пропаганды, кино и театр воспевали трудовые подвиги и создавали образ передовика, человека новой эпохи, творца и созидателя. В 1928 году учреждается орден Трудового Красного Знамени, а спустя десять лет, наряду с высшей наградой СССР — золотой звездой Героя Советского Союза — появляется и звезда Героя Социалистического Труда. В ту пору орденоносцы пользовались не только почетом среди населения и уважением у властей, они получали вполне явные блага от советской власти как образцы человека новой формации. Стахановцы, ангелинцы и многие иные передовики производства вне очереди получали квартиры, премии, автомобили, попадали в партийные и властные структуры.
Суровая власть закона
Но пряника явно не могло хватить на всех. Постановление Всесоюзного Центрального Совета Профсоюзов и Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 года "О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений" по сути закончило процесс жесткого прикрепления рабочих к их заводам. Пункт 3 этого постановления гласил:
Запретить самовольный уход рабочих и служащих из государственных, кооперативных и общественных предприятий и учреждений, а также самовольный переход с одного предприятия на другое или из одного учреждения в другое.
Уход с предприятия и учреждения или переход с одного предприятия на другое и из одного учреждения в другое может разрешить только директор предприятия или начальник учреждения.
И все же, вопреки расхожим мифам, многолетний тюремный срок за нарушение трудовой дисциплины не давали. Хотя, действительно, ситуация с неоправданными (!) прогулами и опозданиями (три опоздания более чем на 20 минут) стала подсудной. Пункт 5 требовал:
Установить, что рабочие и служащие, самовольно ушедшие из государственных, кооперативных и общественных предприятий или учреждений предаются суду и по приговору народного суда подвергаются тюремному заключению сроком от 2-х месяцев до 4-х месяцев.
Установить, что за прогул без уважительной причины рабочие и служащие государственных, кооперативных и общественных предприятий и учреждений предаются суду и по приговору народного суда караются исправительно-трудовыми работами по месту работы на срок до 6 месяцев с удержанием из заработной платы до 25%.
В связи с этим отменить обязательное увольнение за прогул без уважительных причин. Предложить народным судам все дела, указанные в настоящей статье, рассматривать не более чем в 5-дневный срок и приговоры по этим делам приводить в исполнение немедленно.
Тут надо пояснить, что прежде уже прикрепление рабочих к станку, как некогда крестьян к земле, все предыдущее десятилетие шло полным ходом, но прогул, опоздание, мелкая кража, хулиганские действия оставались удобной лазейкой: по закону руководитель предприятия должен был уволить нарушителя. Теперь же таковой рисковал получить реальный тюремный срок или же, в случае опоздания, в течение полугода рисковал потерять четверть от своего не очень великого заработка и соответствующую запись в трудовой книжке, плотно закрывающую все двери перед нарушителем. При этом следующий пункт жесткого постановления уже требовал судебного преследования для директоров и руководителей предприятий, по той или иной причине не давших ход делу.
"Самый гуманный" суд на свете
При всей суровости закона и жесткости его применения нужно отметить, что судебные разбирательства по упомянутым делам не были пустой формальностью. Довольно часто народные заседатели, видя, что нарушение непреднамеренное, старались, по возможности, смягчить приговор, ограничиваясь, например, выговором или общественным порицанием. Кроме того, подсудимый имел право на адвоката. Так, руководитель отдела адвокатуры Минюста СССР Круглов упрекал сотрудников Московской коллегии адвокатов:
Отдельные адвокаты, выступая в суде, игнорировали общеполитические задачи борьбы за укрепление трудовой дисциплины. Адвокаты забывают иногда, что формы и приемы осуществления состязательности в советском суде принципиально иные, чем в суде буржуазном. Советский адвокат, защищая интересы индивидуума, не может противопоставлять их общим интересам социалистического государства. Вместо того чтобы помочь суду правильно применить закон к обвиняемому, адвокат ставит иной раз перед судом бесчисленное количество необоснованных, казуистических вопросов, осложняя этим судебный процесс.
С конца июня 1940 по 1943 год было осуждено (по большей мере на вычеты и исправительные работы по месту производства) 5 121 840 человек. При этом необходимо отметить, что повторное сходное правонарушение во время отработки приговора вело к тому, что принудительные работы заменялись тюремным заключением на тот же срок — не более полугода. Всего же до отмены этого постановления через такое наказание прошло около 18 миллионов человек. Высокая ли цена за индустриальное развитие страны? Цена за ту расхожую фразу о Сталине, что, "приняв страну с сохой, он оставил ее с атомной бомбой?" Конечно высокая. Но вопрос: были в той ситуации варианты более эффективные и менее болезненные? Не факт.
А в тот момент до начала Великой Отечественной войны оставалось меньше года. Успеть нужно было очень много. Закон действовал около 16 лет и был отменен лишь в 1956 году, после знаменитого XX съезда Коммунистической партии. И это были самые тяжелые годы и без того непростой и неоднозначной советской истории. Можно с калькулятором высчитывать доли процента рентабельности и экономической оправданности "закрепощения рабочего класса". Можно осуждать неэтичность такого обращения с классом, еще недавно воображавшим себя гегемоном, но одно необходимо констатировать с полнейшей очевидностью: трудовая дисциплина на производстве появилась.
А то, что в тяжелейшие времена советская промышленность выдержала удар врага, смогла перегруппироваться и наладить обеспечение фронта, — в немалой степени следствие этого, несомненно жестокого, закона. По сути, действительно не только укреплявшего трудовую дисциплину, но возрождавшего на новом, индустриальном витке крепостное право. Хорошо это или плохо? В истории нет таких категорий.
